Обратная сторона земли
Шрифт:
Китаянки и в молодости-то не часто бывают очень привлекательными (по крайней мере, на мой вкус), а уж старухи китайские страшнее ядерной зимы. Старуха быстро что-то сказала Яо и вернулась в дом.
– Что-то интересное? – спросил я у Яо, когда мы отошли от дома на порядочное расстояние.
– Она говорит, что не только секретарь уездного комитета партии, но и еще кое-кто в округе – лисы. И вообще слишком много развелось оборотней в последнее время, раньше такого не было. По-моему, старуха просто с ума сошла.
– Может быть, может быть… – ответил я неопределенно.
Что же, черт возьми, происходит в этом «Бермудском треугольнике» со штампом «Made in China»? За Великой Китайской стеной?..
Тут мои мысли плавно перескочили на тушенку с аналогичным названием (я подумал, что мы зря не запаслись ею в автолавке), а потом и к тому, что не худо бы перекусить.
– Яо, а когда здесь обедают?
– Здесь – не знаю, – ответила переводчица. – А мы – когда захотим. По здешним меркам мы же баснословно богатые люди! Только вот особого выбора ты не увидишь – тут едят разве что рис с овощами…
– Яо, но у нас же есть деньги. Давай попросим, чтобы нам приготовили… не знаю, утку какую-нибудь!
– А ведь это мысль!
Мы вернулись в наш домик, и через час хозяйка вынесла нам на веранду большую фаянсовую кастрюлю с упоительно пахнущим утиным супом.
– Садимся немедленно, – сказал я Яо, – или я сейчас же откушу от тебя кусок.
– Звучит вполне в духе китайских народных сказок, – сказала Яо, усаживаясь за низенький деревянный столик, вынесенный нам хозяйкой. – А может, ты лис?
– В Израиле лисы не водятся… Слушай, а как у вас суп едят? Палочками, что ли?
Яо рассмеялась:
– Сейчас нам принесут ложки.
Ложки оказались тоже деревянными, да к тому же еще и небольшими – как раз на китайский рот. Я принялся сосредоточенно хлебать вкусное варево, но вскоре процесс был прерван возгласом с улицы:
– А, дружба!
Бросив косой взгляд, я увидел лейтенанта, стоявшего возле калитки и глядевшего на наше пиршество. И хоть я не был знатоком китайских обычаев, но все же догадался, что аромат утиного супа сразил его наповал.
– Яо, пускай он зайдет, угостим его супчиком. В дальнейшем он может быть нам полезен.
– Давай, – и Яо зазывно помахала рукой. Как по мановению волшебной палочки китайский вояка очутился у нас за столом, перед ним появилась миска, и он принялся быстро уничтожать дармовое угощение.
– А что здесь пьют? – поинтересовался я, и хозяйка принесла нам какого-то рисового перебродившего пойла (советские переводчики, в зависимости от расположения духа, называли это пойло в книгах то вином, то пивом).
Насытившись, лейтенант пришел в расположение духа, располагающее к выдаче военных тайн:
– Мы чуть ли не полдня лазили по этому чертову лесу, – сказал он…
Чтобы в дальнейшем не отвлекаться, просто один раз скажу вам, что его речь я воспринимал через перевод Яо.
– … и ни черта не нашли. А ведь должно что-то быть! Обычно, когда падает самолет, он вызывает лесной пожар. Да и просто следы падения должны остаться – сбитые верхушки деревьев… Ничего!
– А может быть, радар подвел? То есть самолет сначала исчез с экрана радара, потом пролетел еще какое-то расстояние и упал! Тогда, возможно, он даже не в этой долине!
– Исключено! Вы знаете, как работает система радаров?
– Да откуда же? Я простой журналист, а не летчик-испытатель!
– За самолетом следят сразу несколько фиксирующих устройств! Нет, это абсолютно исключено! Место исчезновения самолета мы определили довольно точно – в радиусе максимум нескольких сот метров. Сейчас я оставил там четверых солдат, чтобы они наблюдали за округой. Знаете, местные крестьяне могут найти «черный ящик», а потом использовать его в подсобном хозяйстве.
– Зря они оставили солдат на ночь в лесу, – сказал я и толкнул Яо под столом ногой. – Только этого переводить ему не надо.
– А может, предупредим, что мы видели?
– Не надо. Он все равно не поверит, а в случае чего подозрение ляжет на нас. Лучше спроси, не видел ли он в лесу чего-нибудь необычного.
– Обезьяну видел, – перевела Яо. – Здоровенную такую, с белым мехом. Правда, издалека.
У меня язык присох к гортани. Когда же я вновь обрел дар речи, то спросил:
– Говорящую?
Летеха что-то сказал, и Яо засмеялась:
– Он отвечает, что молодой девушке, вроде меня, опасно путешествовать с сумасшедшим.
Довольный произведенным эффектом, китаец добавил еще пару фраз, а Яо захохотала еще пуще:
– Еще он говорит, что если ты захочешь, он завтра эту обезьяну поймает и приведет сюда – можешь с ней поговорить.
Я криво ухмыльнулся:
– Скажи ему, что я пошутил.
Когда трапеза закончилась, наш гость вежливо попрощался и ушел заниматься своими воинскими делами. А мы поднялись в комнату, разложили вещи, и я сел делать наброски статьи для газеты. Конечно, ни факса, ни тем более Интернета в округе нет, но я хотел первый материал послать еще из Пекина – на обратном пути.
Через несколько часов, когда уже начало смеркаться, Яо зашла в мою комнату:
– Давай попьем чаю, и будем отправляться спать. Я еще раз поговорила с лейтенантом, он сказал, что мы можем пойти обследовать другой конец долины, так что завтра нам нужно пораньше встать.
– Хм, да наш вояка явно к тебе неравнодушен!
Яо слегка нахмурила бровки. Мы спустились вниз, на веранду, и выпили по пиалушке великолепного зеленого чая.
– Яо, а ты мне обещала показать, как китаянки бинтовали ноги! – вспомнил я.