Обратная сторона жизни
Шрифт:
– Дочка, мне жить негде...
– Жалобно протянул мужичонка, протягивая руки к своему ребёнку.
– Можно мне у тебя остановиться хоть ненадолго?... Да?... Вот, спасибо, вот, спасибо...
– Засуетился мужик, деловито проходя вглубь прихожей, видимо приняв Анино молчание за согласие.
– Я тебя не стесню, вот увидишь, я могу и на полу поспать...
– Продолжал унижаться педофил, видя, что дочь никак не реагирует на его слова и молча прошла на кухню.
– Это... дочка,... а у тебя, наверное, и ухажёр есть?
– Продолжал вещать папаша, но вдруг замер на месте. Его девочка вернулась с
– Аня, ты чего... не надо... грех ведь...
– Педофил со страхом принялся пятиться от своей жертвы, вдруг так внезапно превратившейся в охотника.
– Грех ведь...
– Ещё успел пропищать папаша, прежде чем лезвие ножа глубоко вонзилось ему в глаз. Тело педофила пару раз слабо дёрнулось и затихло. Слишком мало в нём осталось жизни, для того чтобы долго сопротивляться смерти.
Аня же всё также спокойно положила испачканный нож на землю, а затем подошла к телефону. Набрав 02 и дождавшись ответа дежурного, девушка абсолютно ровным бесстрастным голосом произнесла.
– Алло, милиция? Приезжайте. Я только что убила отца...
Хуёвый господин.
Много лет по земле бродил
Хуёвый господин в сереньком пальто.
Людям он смерть и горе дарил,
Но остановить его не мог никто.
Ла, лай, ла, ла, ла, ла, лай. Ла, ла, ла, ла, ла, ла...
1950 г.
Поезд Москва - Владивосток (маршрут следования изменён) как обычно отправлялся с вокзала. Многочисленные пассажиры выглядывали из окон, а некоторые опоздавшие лихо прыгали в него на ходу. Как правило, эти персонажи были одеты в военную форму.
Да страшная, кровопролитная война, ставшая для русского народа, наверное, одним из самых тяжелейших испытаний за всю историю существования нашей страны, подошла к концу, но до сих пор на улицах столицы, да и других городов то и дело можно было встретить облачённых в парадную форму солдат и офицеров победоносной Красной Армии.
Проводница Жанна как всегда скептически оглядывала разношерстную публику, среди которой встречались самые разнообразные персонажи от угрюмых работяг и военных до наглых распальцованных урок, которые довольно резво шныряли по вагону выцепляя потенциальных жертв.
– Жан, тебя в купейный переводят, приказ начальника поезда.
– Подошла напарница Жанны быстроглазая рыжеволосая Люська.
– Ничо себе... я ж никогда там не работала... С чего это вдруг?
– Олька приболела, в рейс не вышла, вот теперь замену ищут. Решили тебя поставить...
– С завистью протянула Люська, которая и сама была бы не прочь поработать в купейном вагоне и отдохнуть от местной шантрапы.
Надо сказать, зависть
Точнее, если говорить совсем уж честно, подобное иногда случалось и среди элитных пассажиров, но всё-таки это была намного более ответственная публика, да и к тому же весьма состоятельная, так что если проводница хорошо себя зарекомендует, то, скорее всего, её ждёт весьма щедрое вознаграждение или даже (но это если уж совсем подфартит) можно будет найти себе ухажёра из числа партийной элиты.
Так что немудрено, что на эти места конкуренция среди проводников и проводниц была жесточайшая. Но, так или иначе, всё равно последнее слово в этом вопросе оставалось за начальником поезда, который и решал, кто же попадёт в заветное число счастливчиков. Сегодня повезло Жанне...
***
– Здорово, Валь, ну чё там как обстановка?
– Приветливо обратилась Жанна к старшему проводнику, который в это время как раз находился в купейном вагоне.
– Да нормально... Ты у нас первый раз тут работаешь... Смотри, чтоб с клиентами была вежливой, ни одного грубого слова! А то враз вылетишь с работы, а то и...
– Валентин многозначительно промолчал. Что могло последовать помимо увольнения было очевидно даже самому последнему идиоту, слухи о репрессиях, массовых чистках и ГУЛАГе уже давно ходили по стране и не были откровением даже для самых твердолобых и упёртых сталинистов.
– Ежели клиент чего попросит, то всё исполняй в самом наилучшем виде! Даже если... ну ты поняла.
– Поняла, как не понять уж не девочка давно... Чё ещё интересного расскажешь?
– Да вроде всё, ты дама сообразительная, сама по ситуации сориентируешься... Вот только одно... даже не знаю, стоит тебе говорить, не стоит... короче во втором купе есть один пассажир... Худой, бледный в сером пальто, какой-то он... короче взгляд у него нехороший... в общем какой-то хуёвый господин, ты с ним уж поосторожнее...
– Протянул Валентин и тут же осёкся, поняв, что сболтнул лишнего. Он обхаял пассажира, который, скорее всего, был партийным работником, а, значит, по сути, и саму партию с самим товарищем Сталиным во главе. А это значит что? А это значит, что если у Жанны хватит мозгов рассказать об этом разговоре кому-нибудь ещё, то поедет наш дорогой Валентин на Колыму лес валить, а то и вовсе попадёт под расстрел.
Валентин был учёным в этом отношении человеком, шустрым и прохиндеистым, однако и на старуху бывает проруха, тем паче, что психика человека устроена таким образом, что он не может постоянно оставаться на стрёме, рано или поздно ты расслабляешься и,... как говорится, результат налицо.
– Слышь, Жан, ты о том, что я тебе сказал, не говори никому, хорошо?
– В голосе старшего проводника прорезались умоляющие нотки.
– Сдуру ляпнул, ведь посадят же...
– Да ладно, Валь, ты чё, меня не знаешь, что ль? Давно ж вместе работаем, не скажу я никому, надо оно мне...