Обратно в ад
Шрифт:
— Эх, когда я служил, у нас такого не было, — произнёс я. — Сильно жизнь облегчило бы.
— Служил? — удивился сержант. — Ты же вроде из аристократов. Нет? У вас же все эти самые…
— Это да. Но я титул недавно получил. До этого пришлось послужить. Шестая пехотная дивизия, тридцать шестой полк. В весеннем наступлении был ранен под Бельском.
— Ничего себе, — солдаты переглянулись.
— Тридцать шестой полк… что-то слышал, — сказал сержант. — Погоди. Это который в марте Бельск штурмовал?
— Ну да, я же тебе и говорю, — улыбнулся я.
— Так это же у вас целый батальон
— Да, потери были большие. От роты, где я служил, мало, что осталось. А у меня осталась отметина на роже.
— Охренеть, — изумился сержант. — Тебе повезло. И ты, типа, опять решил поехать воевать?
— Да, так сложились обстоятельства. Деньги нужны. А вы давно здесь? Случалось уже поучаствовать в боях?
— Не, меньше месяца. Нам повезло: наш батальон склады охраняет. Тут неподалёку.
— Да, бля, — добавил тощий боец, на котором форма сидела мешком. — Притащили нас сюда, сука, и теперь копайся в земле. Ещё и воевать заставят, сука! Тут постоянно стреляют.
— Ливонцы нападают? — спросил я.
— Они самые, — сказал сержант. — На прошлой неделе под Лысково — этот тут, совсем рядом — напали на блокпост. Вроде пацаны отбились. А вообще, мы тут сидим и не знаем ни черта. Чего творится — хер проссышь. То говорят, наступать будем. То — не будем. Заебали. А как наступать, если вся техника стоит на границе с Полоцком? Всё вообще стоит: танки, артиллерия. Загнали поезда на запасные пути — и всё, ни туда, ни сюда.
— И почему так?
— Да потому что в командовании дебилы сидят.
— Значит, наступление откладывает?
— Да понимаешь… — сержант вздохнул и ткнул окурок в землю. — Пёс его знает, что будет. Реально, тут вообще ничего не понятно. Хорошо, если б попозже началось. Мне осталось служить три месяца, а по факту — два, а потом — в тыл. Вот дослужу, поеду домой, и пошло оно всё в пизду. Пусть тут хоть обвоюются. Насрать вообще.
— Ага, бля, — усмехнулся тощий. — Тебе-то — три, нам — по девять.
— Да не ссыте, может, и не будет ничего, — вставил третий боец. — Тут с марта все сидят, и может, просидим и ещё полгода.
— А ты-то всё знаешь, — обернулся к нему четвёртый солдат, который был крупнее всех.
— До зимы генералы хотят взять Бельск и Вызну, — сказал сержант, — поэтому, осенью точно будет наступление или в конце лета.
— И как эти дебилы хотят до зимы два города взять? — поинтересовался здоровяк.
— Без понятия, — сержант поднялся. — Всё, пацаны, хорош трындеть. Работать надо.
Стало грустно от этих речей. Снова подумал о том, что надо бы поскорее заканчивать эту бойню. Вот только она даже не собиралась прекращаться. Ситуация становилась всё сложнее и запутанней, много разных сторон имели тут свои интересы. Галичане и Союз не отдадут Волынь без боя. Для них это — то же самое, что для нашего рода отдать Голицыным завод. И как мы боролись за наше имущество, так же Союз будет драться, пока хватает сил. Мы свою войну проиграли: в прошлом месяце Голицыны выкупили за бесценок шестьдесят процентов компании «НовАрма», а вот военное руководство Союза пока сдаваться не планировало.
Но и тут всё неоднозначно: если верить словам Оболенской, среди генералов были те, кто, наоборот, пытался то ли затянуть войну, то ли добиться поражения Союза. У них тоже имелись свои интересы. А на другой стороне — ливонцы, желающие основать собственное государство, которое, естественно, их собственным не будет, и Польша с Литвой, затеявшие эту авантюру ради ослабления СРК и чёрт знает, чего ещё.
А в жертву всем этим интересам приносились молодые ребята, чьими руками велась война, и мирные жители, кого она выгнала из собственных домов — война, не имеющая смысла ни для кого, кроме каких-то отдельных людей, которых она даже не коснётся. И что делать в такой ситуации? Лично я решения не видел. Одно могло помочь — быстрая победа. Но конфликт так сильно разросся, что теперь о быстрой победе оставалось только мечтать. Весной она ещё была возможна, сейчас — нет.
Я сложил в подсумок бумагу и планшет и направился к палатке своего отделения. Тут был далеко не санаторий. На каждое отделение с сержантом приходилась одна палатка, так что мне пришлось забыть о собственном «жилище», которые полагались только офицерам.
До отбоя оставался почти час, который я решил посвятить медитации.
Во время общих тренировок я занимался в отдельной группе вместе с бойцами, имевшими пятый ранг. Выше ранг был только у капитана Оболенского и подполковника Безбородова. У капитана — четвёртый, у подполковника — третий. Пятиранговых же из всех шестидесяти с небольшим энергетиков, оставшихся в отряде после пинского инцидента, набиралось всего семь человек, включая Гавриила Окуловского из моего взвода. Ещё один такой уникум нашёлся в механизированной роте. Там служили в основном наёмники, причём все вперемешку: энергетики и рунные мастера. Все они за редким исключением являлись выходцами из простого народа.
Капитан Оболенский был мастером-инструктором для всех трёх рот, но лично занимался только с нами, с остальными группами возились помощники. Меня тоже поначалу хотели назначить одним их помощников, чтобы тренировал новобранцев, но я уговорил капитана не делать этого, сославшись на недостаток практики. В конце концов, иметь большой энергетически баланс — одно, хорошо знать технику — другое.
Поэтому занимался я оттачиванием уже знакомых приёмов. В основном тренировки заключались в повторении форм — специальных движений, направленных на улучшение циркуляции энергии и на увеличение скорости концентрации. Помимо этого мы занимались практическим применением навыков и время от времени устраивали спаринги, поскольку тренировка энергетики была завязана на искусстве рукопашного боя.
У Оболенского имелась своя система тренировок, но она очень походила на ту, которую я изучал у других мастеров. Вот только сейчас в приоритете были упражнения, направленные на усиление «естественной брони». Оно и понятно: в современной войне махать кулаками вряд ли придётся, а вот энергетическая защита очень помогает против пуль, осколков и прочей гадости.
Неотъемлемой частью тренировок являлся контроль сознания. Управление энергией — процесс комплексный и без особого состояния сознания он невозможен, поэтому медитация занимала важное место в любой системе упражнений. Для начала всегда нужно сфокусировать разум и ускорить циркуляцию энергии — это медитация и помогала сделать.