Обратный ход
Шрифт:
– Она сюда одна приехала, на такси, – возразил администратор, хотя и понял, что я имею в виду.
– Не о том речь, Джек, – улыбнувшись, сказала девица. – Это он о том, кто ей номер заказал.
– Думаешь, я не понимаю, Люсиль? – обиделся Джек. – Не такой я дурак.
И с этими словами он вдруг извлек из-под стойки бланк и положил его передо мной. Регистрационный бланк. Заполнен на мисс Бетти Мейфилд, Уэст-Чатэм, Нью-Йорк. Справа, по диагонали, другим почерком приписано: «Ларри Митчелл», а в левом верхнем углу тем же почерком проставлены дата, время, стоимость заказа и номер комнаты.
– Вот спасибо, –
– Законно любое имя, лишь бы без обмана. Хотите номер в одном с ней коттедже?
Я сделал большие глаза. И изо всех сил постарался выжать из них благодарную слезу.
– Я ужасно тронут. Вы даже себе не представляете насколько. Но вы ведь нарушаете здешние правила, а мне очень бы не хотелось вас подставлять. Натвори я что – отвечать-то вам.
– Не волнуйтесь, – успокоил меня Джек. – В конце концов, на ошибках учатся. Вы мне понравились. Главное – никому ни слова. – И с этими словами он вынул из чернильницы ручку и протянул ее мне.
Я поставил свою подпись и под ней написал адрес: «Восточная Шестьдесят первая улица, Нью-Йорк».
Джек взглянул на адрес и с ленцой спросил:
– Возле самого Центрального парка, значит?
– В трех кварталах, может, чуть дальше. Между Лекгсингтон и Третьей авеню.
Он кивнул. Знаю, мол. Я угадал. Протянул мне ключ.
– Нельзя ли оставить у вас мой саквояж? – спросил я. – Пойду что-нибудь перекушу и, если получится, возьму машину напрокат. Вы не могли бы отнести вещи ко мне в номер?
Джек заверил меня, что, конечно же, так и сделает. Вышел вместе со мной из конторы и показал пальцем на небольшую рощицу. За молодыми деревцами виднелись обшитые дранкой одинаковые белые коттеджи с зелеными крышами и крыльцом с перилами. Показал мне мой коттедж и направился обратно в контору.
– Спасибо, – поблагодарил я и, спохватившись, крикнул ему вдогонку: – Постойте, а что, если она съедет, когда узнает?
Улыбнулся.
– Очень может быть. Тут уж мы бессильны, мистер Марлоу. У нас гости только летом больше чем на пару дней задерживаются. А в это время года – текучка.
Он скрылся за дверью конторы, и я услышал, как девица ему говорит:
– Парень он симпатичный, Джек, но пустил ты его зря.
Донесся до меня и ответ:
– Я этого Митчелла, хоть он и дружок хозяина, на дух не переношу.
Комната оказалась вполне сносной. Стандартная, намертво приделанная к полу кушетка, стулья без подушек, напротив входа небольшой письменный стол, чулан со встроенным шкафом внутри, ванная с необъятных размеров ванной и неоновым светом у зеркала над умывальником, кухонька с холодильником и белой электрической плитой с тремя конфорками. Над раковиной навесной буфет с посудой и всем прочим. Бросил в стакан пару кубиков льда из холодильника, достал из саквояжа бутылку, налил в стакан виски, отпил немного и, не открывая окна и не поднимая жалюзи, опустился на стул и прислушался. Тишина. Затем раздался звук спускаемой воды. «Объект», стало быть, у себя. Допил виски, потушил сигарету и осмотрел радиатор на стене, отделяющей один номер от другого. Две длинные матовые лампы в металлическом коробе. Бывают радиаторы и помощнее; в чулане, правда, имелся еще один
Первые несколько минут не слышно было ровным счетом ничего, затем раздался звук набираемого телефонного номера, и женский голос отчетливо произнес:
– Эсмеральда четыре четырнадцать девяносто девять, пожалуйста.
Голос спокойный, ровный, немного, пожалуй, усталый. Услышал его впервые – а ведь слежу за ней с самого утра.
Вновь тишина, а затем тот же голос:
– Мистера Ларри Митчелла, пожалуйста.
Пауза, на этот раз короткая, и вновь ее голос:
– Говорит Бетти Мейфилд из «Ранчо Дескансадо».
Почему-то сделала ударение на первом слоге.
– Говорю же, это Бетти Мейфилд. Не валяйте дурака. Мне что, по буквам свою фамилию повторить?
Ей что-то ответили. Она молча слушала, а затем сказала:
– Комната двенадцать-вэ. Странно, что вы не знаете. Вы же сами мне этот номер заказывали… А, понимаю… Хорошо. Буду на месте.
Повесила трубку. Тишина. Полная тишина. А затем голос за стеной медленно, чуть нараспев произнес:
– Бетти Мейфилд, Бетти Мейфилд, Бетти Мейфилд. Бедная Бетти. А ведь когда-то ты была хорошей девочкой. Как же давно это было.
Все это время я сидел на полу, на полосатой подушке, спиной к стене. Медленно, стараясь не шуметь, встал, положил стетоскоп на подушку и лег на кушетку. Скоро он, стало быть, явится. А она, стало быть, его ждет. Вынуждена ждать. И по той же самой причине вынуждена была сюда приехать. Хорошо бы выяснить по какой.
Туфли у него, по всей вероятности, были на каучуковой подошве – иначе бы я услышал, как он поднимается на крыльцо. Да и машину он, скорее всего, поставил поодаль. В соседнюю дверь позвонили. Я вновь уселся на свою подушку и приник ухом к стетоскопу.
Она открыла дверь, он вошел и, надо думать ухмыляясь (я живо представил себе его улыбочку), сказал:
– Привет, Бетти. Бетти Мейфилд, я не ошибся? Хорошее имя, мне нравится.
– Это мое настоящее имя. – Сказала и закрыла за ним дверь.
Он хмыкнул:
– Правильно сделала, что его сменила. А куда, интересно знать, девались инициалы на чемодане?
Голос ничуть не лучше улыбки. Высокий, веселый, искрится фальшивым добродушием. Ехидна. Я стиснул зубы.
– Я вижу, – сухо сказала она, – это первое, что вы заметили.
– Вот и нет, беби. Первое, что я заметил, была ты сама. Второе – что у тебя на пальце след от обручального кольца, а самого кольца нет и в помине. И только третье – отсутствие инициалов на чемодане.
– И я вам не беби! – вырвалось вдруг у нее. В голосе чувствовалось скрытое бешенство. – Дешевый шантажист!
Это его ничуть не смутило.
– Может, я и шантажист, крошка, но, – опять самодовольно хмыкнул, – уж точно не дешевый.
Послышались ее шаги, – возможно, она повернулась к нему спиной и двинулась в сторону кухни.