Обратный Отсчет 2
Шрифт:
Поднимаясь по ступенькам, она слышала приглушенное звяканье тарелок – кто-то мыл посуду. Слышала, как соседская собака, запертая в квартире, возбужденно кидается на дверь. Подходя к третьему этажу, девушка услышала странный шум за дверьми квартиры, в которой жила. Было слышно чьи-то шаги. С дверного глазка почему-то сочился свет, зеленый свет, горький, как желчь. А ведь лампочка в коридоре висела обыкновенная, желтая. Как можно было объяснить все это, не скатываясь в зыбкую трясину мистики и суеверий?
“Не знаю”, – ответила она сама себе.
Иногда,
В доме гулял сквозняк – больше никого и ничего здесь не было. Ветерок доносился с кухни, куда Габриэль и направилась. Там было настежь открыто окно, холодно и никого. Лишь нож, до половины воткнутый в дубовый стол, а под ним маленькая записка: “Отдай то, что украла…” И все. Написано это было не карандашом, не ручкой, а черным углем. Девушка успела дважды прочесть краткое содержание послания, отправитель которого не счел нужным подписаться, после чего оно превратилось в пригоршню праха.
Строфа (3)
Юные парень и девушка выбрали явно неудачный день для свидания – холодный и дождливый, с частыми порывами ветра, и этим отчасти объяснялось их плохое настроение с последующим тяжелым осадком на несколько дней.
Взявшись за руки, они шагали по одной из улиц города Сумрак и направлялись в кафе. Под ногами у них хлюпала вода в лужах, а нормальный дружелюбный разговор никак не вязался – он жаловался, что голоден, она же хотела в туалет. Поход в заведение общественного питания решал их обе проблемы.
Время и непогода смыли первую и последнюю буквы – “К” и “й”. Таким образом, получилось несколько зловещее слово: афетери. Это слово, едва различимое на выцветшей от солнца вывеске, вполне подходило к заведению, о котором оно извещало.
Буфетная стойка, несколько столов и ниша, в которой стояла маленькая духовка, радио и холодильник – вот и все, что находилось в кафе. Но клиентов все устраивало и все им нравилось. Поневоле понравилось, потому что больше им податься было некуда. На много километров в одну сторону и настолько же в другую ни одной забегаловки. И вообще, здесь все было по-домашнему, и кофе хороший, с тех пор как купили новый чайник.
Внутри посетителей не было – только двое мужчин за крайним столиком с чашками того самого кофе и пачкой сигарет на двоих, должно быть, в целях экономии. На календаре в туалете было обведено красным сегодняшнее число – 18-тое ноября 2011-го года. Возможно, кто-то решил таким способом оставить напоминание о чьем-то дни рождения. Вот оно и пришло, чем бы ни было.
Молодая буфетчица была довольно мила,
Парень и девушка присели у окна и заказали по порции вареников со сметаной. Пить они не хотели, поэтому брать что-то из жидкостей не стали. Еда была вкусной, а беседа “ни о чем” шла обычным размеренным ходом.
– Что ты делаешь? – вдруг осведомилась она.
Они начали встречаться не так давно и проходили только тот этап в отношениях, когда взаимопонимание между друг другом лишь зарождается. Юноша с рождения был одноглазым и незнакомые люди не понимали – подмигивает он или моргает? А его пассия еще не привыкла к этому нюансу.
– Мне в глаз что-то попало…
– Знаешь, мне это уже надоело, – она решительно сложила руки на груди. – Почему ты не как все люли?
Из-за одного зрячего глаза и пустого места, обтянутого кожей вместо второго глаза – этот парень всегда оставался исключением, как любил выражаться один врач. Вполне демократичный термин, позволяющий избегнуть проклятых ярлыков типа “одаренный” и “неспособный” (что на самом деле также может означать “блестящий” и “слабоумный”). Но как только слово “исключение” начинало приобретать смысл, его тут же заменяли другим, и пользовались до тех пор, пока никто не понимал его значения.
Ровный лед их разговора треснул, и с каждым словом полоса баламутной жижи между ними становилась все шире. Поток предложений уносил их в открытое море, к разным берегам.
В кафе вошел новый посетитель. Он выглядел изможденным – глаза слезились, лицо покрывали красные пятна, и все, кто посмотрел на него, решили, что этот мужчина, видимо, всю ночь пропьянствовал. Его вид вызывал чуть ли не отвращение. Он редко улыбался, постоянно сквернословил и общение со своими детьми считал пустой тратой времени. Лучшим для него компаньоном уже многие годы оставалось пиво.
Криво держась на ногах, он подошел к туалету и резко открыл дверь. Это движение напугало буфетчицу. Она отступила на шаг и опрокинула стоявшее возле нее ведро с водой. Грязная мыльная пена разлилась по полу и водопадом хлынула по ступенькам, ведущим в темный подвал, от чего девушка замысловато выругалась.
За окном заведения простиралось пустующее поле, на втором конце которого возвышалась больница – наверное, самое высшее сооружение в городе. Муниципальное здание бледно-серого цвета насчитывало девять этажей. На его крыше стояла небольшая лифтерная башня, выложенная ровной кладкой из терракотового кирпича. На одной из сторон подсобного помещения ширилось круглое отверстие для вентилятора. Если бы это было кино, то с каждой секундой камера приближалась бы, чтобы заснять крупным планом этот иллюминатор и непроглядную тьму позади него.