Обратный отсчет
Шрифт:
— Я… это, наверно… — начал лихорадочно соображать Хантер. — Или не тот бланк… или взял со стола что-то не то?..
— Я догадывался, что у тебя повсюду приятели, — подмигнул Ветла, — но на будущее заруби на носу: нельзя допускать таких проколов, дружище! Понял? — Взгляд подполковника стал серьезным. — Поэтому быстро бери ручку и пиши все, что полагается, ибо твой «заклятый друг» Пол-Пот дозвонился из Кабула Мирославскому и наплел про тебя бог весть что. Пиши давай, чего уставился? — рассмеялся он, прохаживаясь по кабинету и распечатывая пачку чая. — Я вообще смотрю в окно, а глаз на затылке у меня нет!
Александр взял
— А где же сам Монстр… тьфу ты, пардон, — начальник политотдела подполковник Михалкин? — спохватившись, поправился он. Секретарь парткома тем временем невозмутимо камлал над заварным чайником.
— Сейчас расскажу, Саша. — Подполковник наконец-то повернулся к собеседнику. — Пей чай, слушай внимательно и не перебивай. Если возникнут вопросы, задашь, когда я закончу. Годится? — улыбнулся Ветла.
— Годится. — Петренко уткнулся в кружку с удивительно ароматным чаем. — Можно сказать, весь внимание.
Неторопливо, в обычной своей манере, хорошо известной в бригаде, Ветла начал повествование о том, что творилось в этих краях, пока старлей Петренко скитался по просторам Центральной Азии.
…Буквально на следующее утро после отлета Александра в Союз на сторожевую заставу «Победит» произвели бандитский налет. Перед самым рассветом, еще затемно, к выносному посту типа «Кандьор», не включая фар, приблизилась афганская барбухайка и внезапно обстреляла его из гранатометов и пулемета. Погиб командир «Кандьора» сержант Виноградов, трое бойцов получили ранения. Рейнджер немедленно организовал преследование, и в трех километрах от «точки» барбухайку спалили и раздавили гусянками БТР-Д.
А через день на «Победите» уже в поте лица трудились проверяющие от Иванова и Михалкина — анализировали состояние воинской дисциплины и уставного порядка, боевую готовность сторожевой заставы, выискивая в первую очередь недостатки в работе старшего лейтенанта Петренко. Личный состав, однако, стоял горой за замкомроты и взводных, поэтому ничего криминального наковырять проверяющим не удалось. Но как только они копнули поглубже и всплыли «странности» в поведении командира роты, капитана Темиргалиева, начались неприятности — слишком много у того оказалось грехов.
Всплыло все — самогоноварение, пьянство, мордобой, издевательства над пленными и бессудные казни, а также несанкционированные контакты с афганскими полевыми командирами… Скандал угрожал стать таким резонансным, что его эхо могло докатиться чуть ли не до Дворца Амина. Темиргалиева срочно заменили, отправив в ссылку, в забайкальскую дикую Борзю, вместо Конотопа, куда тот мылился попасть по замене. Орден Красной Звезды, причитавшийся ротному, зарубили, но ему теперь было не до орденов — капитан был счастлив уже и тем, что его заменяют, а не отдают на растерзание военной прокуратуре.
Новым командиром подразделения срочно назначили старшего лейтенанта Старова, но несмотря на то, что это назначение можно считать удачным, командование бригады столкнулось с проблемой — что же, в конце концов, делать с этими «точками», вокруг которых закрутилась сплошная крупорушка — ежедневные обстрелы, минирования и засады.
Рейнджер
В любом случае «духи» в этом районе теперь чувствовали себя далеко не так комфортно, как при Темир-туране. Петренко же в данном случае случайно сыграл роль катализатора, невольно ускорившего давно бурлившие негативные процессы, и теперь они приближались к критической отметке.
Разобравшись с делишками Темиргалиева, Михалкин решил устроить старшему лейтенанту Петренко еще одну неприятность. Он убедил Мирославского, дескать, не стоит никого специально посылать в Хайратон, чтобы заменить старшего команды по приему техники — «внезапно заболевшего» Щупа. С этим, мол, прекрасно справится старший лейтенант Петренко. А пока Хантер будет заниматься всеми этими делами, начальник политотдела с помощью своего приятеля подполковника Заснина из кадров армейского политотдела рассчитывал осуществить еще один злодейский план.
План этот заключался в полной дискредитации старшего лейтенанта Петренко в глазах руководства политотдела Сороковой армии, что в итоге привело бы к аннулированию приказа о переводе с повышением в Зону ответственности «Юг». Повод для этого лежал прямо на поверхности — ситуация с Темиргалиевым. В интерпретации Монстра это выглядело так: замполит роты длительное время покрывал своего командира, не докладывая о многочисленных нарушениях, имевших место в подразделении.
Неизвестно, что вышло б из этой затеи, но Александра словно оберегала незримая, но могучая «Искандерова стена» [105] , всякий раз непреоборимо возникавшая перед Монстром. Внезапно на Михалкина обрушилась волна неприятностей, угрожавшая самому факту его существования в качестве начальника политотдела отдельного соединения. Источник этой волны находился где-то в Ташкенте, поэтому «концы» Михалкина в Кабуле оказались бессильными. Для начала Михалкин слетал в Кабул и вроде бы отбрехался там за прошлые грехи.
105
«Искандерова стена» — вымышленное сооружение, описанное среднеазиатским поэтом и философом Алишером Навои (1441–1501) в одноименной поэме. Стена эта, якобы возведенная Александром Македонским, предназначалась для защиты цветущих городов Средней Азии от набегов варваров.
Вернулся чуть живой, вызвал СПНШ бригады (старшего помощника начальника штаба), приказав разыскать представления на военнослужащих «Победита» по факту забоя каравана. Наградные листы отыскались быстро — лежали у подполковника Ветлы. Как только представления принесли, начальник политотдела единым росчерком пера подписал все, кроме представления на старшего лейтенанта Старова. Документы на Рейнджера Монстр завизировал лишь после того, как в наградном листе Красное Знамя заменили на Красную Звезду. После этого начальник политотдела задал вопрос, от которого штабных бросило в пот: «А где представление на старшего лейтенанта Петренко?»