Обратный отсчет
Шрифт:
В батальоне все пошло конвейером: майор Сиденко с ходу подписал акты приема-передачи, пожелав, уже как равному, Хантеру успехов на новом поприще. Бригадные службы, может, и не прочь потянуть резину в надежде на бакшиш, но слава о дурном характере Хантера бежала впереди него, поэтому штабные клерки всех мастей шустро ставили подписи, даже не вникая, что к чему.
«По-взрослому» пришлось рассчитаться лишь со службой вооружения — личное оружие старлей сдал как положено, с соблюдением всех формальностей. И только с финансистами и строевой частью пришлось расплатиться парой бутылок первача.
Второй
Вот почему Хантер, рассчитавшись со всеми службами, вытащил из НЗ единственную уцелевшую бутылку термезской араки и, прикупив в чекушке закуски, направил стопы к «небожителям» — так в бригаде называли модуль, в котором жили женский персонал и руководство соединения. За все девять месяцев службы старлей впервые переступал порог сего заведения, впрочем, не ощущая ни малейшего трепета.
— К кому!? — попытался преградить дорогу вооруженный автоматом дневальный — упитанный боец из ремроты, явно из невоюющих «чмырей». — Сюда нельзя, вход разрешен только начальству…
— Тебя не спросили, — нагло ответил Хантер. — Так где, говоришь, живет подполковник Ветла?
— Седьмая комната, товарищ старший лейтенант, — «подешевел» вооруженный швейцар. — Как о вас доложить?
— Сам доложу. — Отстранив дневального, старлей направился к двери комнаты номер семь. Дверь оказалась приоткрыта, подполковник в легком спортивном костюме смотрел футбольный матч по телевизору.
— Товарищ подполковник! — с порога обратился Хантер. — Разрешите представиться по случаю отбытия на должность замкомандира отдельного десантно-штурмового батальона «Южной» бригады?
— Проходи, Шекор-туран, располагайся, — поднялся хозяин комнаты. — Ты, я вижу, не с пустыми руками? — улыбнулся Ветла, разглядывая гостя.
— Так точно, товарищ подполковник! — продолжал валять дурака Сашка. — Вхожу, как учит нас «великий и ужасный» коррупционер подполковник Заснин из кадров политотдела армии, открывая дверь ногой, потому как руки заняты!
— Раз так, тогда — к столу! Сейчас и бульбы жареной поднесут из офицерской столовой. Я ради такого случая заказал, — оживился хозяин. — Присаживайся, Саня!
Беседа офицеров — старшего и младшего — затянулась надолго, старлею пришлось еще раз наведаться к своей заветной сумке, ибо за суровым мужским разговором спиртное испаряется с поразительной скоростью и при любой температуре. Ночевать остался у Ветлы, на свободной койке прямо под кондиционером, — роскошь, доступная только настоящим «небожителям». Утром, наскоро позавтракав, подполковник направился по своим делам, а Петренко отвезли на аэродром, с которого ровно две недели назад он поднялся в воздух на «Черном тюльпане».
Тосковать и предаваться воспоминаниям старлей не собирался. Как только «вертушка» набрала высоту, а за иллюминатором внизу поплыли желтые и зеленые пятна, по которым стремительно скользила темная тень Ми-8, Хантер сосредоточился на ином — впереди предстояли опасности, война, кровь. Но не только. В недалеком будущем отчетливо вырисовывалась еще и близкая встреча с Афродитой…
4. В плену призрачных тревог
Путь в Зону ответственности «Юг» лежал через Кабул, но в этот раз старший лейтенант Петренко миновал столицу Афганистана с невероятной скоростью, словно кто-то «сверху» приказал обеспечить «зеленый коридор». Вертолет доставил Хантера в Кабул, а через два часа мощный «горбатый» поднял его над горой с интересным названием Столб Македонского…
Зона ответственности «Юг» встретила молодого офицера фантастической жарой — даже поджарому, как борзая, Александру, давно акклиматизировавшемуся в афганском климате, она показалась нестерпимой. Едва Ил-76, совершив посадку, опустил заднюю аппарель, как оттуда дохнуло, словно из доменной печи.
— И как тут люди воюют? — проворчал старлей, обводя взглядом унылые окрестности: выгоревшую мертвую равнину и отдаленные аэродромные сооружения, дрожащие в знойном мареве. Горячий ветер из пустыни Регистан налетал порывами, швыряя в лицо колючую пыль. Все это не вселяло никакого энтузиазма.
На попутном БТР добрался до «Южной» бригады, и перед ним предстал типичный для Афганистана военный городок. Скопище модулей и палаток, ангар-клуб, растянутые там и сям для создания тени маскировочные сети, окруженные валами хранилища топлива, склады боеприпасов, парки для техники, постовые грибки, флагштоки с выгоревшими почти добела красными флажками, асфальтированный плац, поплывший от жары, трибуна, лозунги и призывы на щитах наглядной агитации…
Основной принцип расквартирования войск ОКСВА в начале Афганской кампании был таков — ставить гарнизоны как можно дальше от афганских поселений, чтобы не препятствовать туземцам самостоятельно решать свои проблемы. Именно поэтому наши гарнизоны возникли в самых непригодных для нормальной жизни местах — на пустырях за пределами городов, в полупустынных местностях, в предгорьях, в заброшенных населенных пунктах, а порой даже на местах древних захоронений жертв эпидемий чумы или холеры.
Проблемы со снабжением питьевой водой, продовольствием, обустройством городков пришлось решать буквально «с колес», уже на месте, в окружении почти повсюду враждебно настроенного населения, под огневым воздействием душманов. Сколько на все это ушло средств — никто не считал, но к тому времени, когда старший лейтенант Петренко прибыл «на юга», военный городок «Южной» бригады считался если и не лучшим среди подобных, то и не худшим.
Первым делом для Хантера, обученного Монстром похлеще, чем преподавателями в училище, было разыскать Тайфуна. Явившись в штаб соединения «инкогнито» — в зеленом танковом комбезе со звездочками старшего лейтенанта на погонах, но без десантных эмблем, — он довольно быстро выяснил, где тарится майор Чабаненко. И только после этого, вскинув на плечо тяжеленную сумку, направился к кабинету спецпропагандиста, что находился в дальнем углу штабного модуля.