Обратный отсчет
Шрифт:
Он бросил сумку возле нее.
— Я буду помогать Куинн деньгами. Но, — он приставил палец к ямочке на подбородке, которую Николь так любила целовать, — я не могу так больше жить. Тебе нужна помощь, Ник, но ты ее не примешь. Что мне еще делать? По крайней мере, я знаю, что ты будешь о ней заботиться. Ты на этом помешана.
Он наклонился и поцеловал ручку своей дочери. Потом потащил саквояж к двери, вышел, и дверь за ним захлопнулась.
Куинн засунула свой крошечный пальчик в рот, и при виде этого Николь разрыдалась еще сильнее.
Грег
Все было просто ужасно. Неужели может быть еще хуже?
Глава одиннадцатая
Морган
Я смотрю на свадебное фото, которое не ставила на столик, и сердце колотится, как сумасшедшее. Вдруг кто-то прямо сейчас находится в моей квартире? Может, они прятались здесь всю ночь и выжидали? Вскочив с постели, я осматриваю комнату. Нужно что-то для защиты на случай внезапного нападения. Единственное, что мне удается найти, — оловянный подсвечник, лежащий в комоде. Подняв его над головой, готовая ударить чужака по лицу, я сажусь на колени и заглядываю под кровать. Там никого нет.
Я на цыпочках выхожу из комнаты и крадусь вдоль стенки, ожидая, что сейчас на меня кто-то набросится. Стены у нас в доме толстые, и раз я не слышу своих соседей, то и они не услышат, если я закричу. Я совершенно беззащитна. А если я наберу 911, меня сочтут сумасшедшей: «В моей квартире стоит фотография, и это значит, что кто-то здесь есть или был».
С опаской вхожу в гостиную. Она пуста. Вроде бы ничего оттуда не взяли: телевизор висит на стене, в маленькой деревянной шкатулке на полке лежат те немногие драгоценности, которые я сберегла. Остальные я продала, чтобы заплатить жертвам аферы Райана.
Открываю дверь туалета, она скрипит. Никого. Но в ящике шкафчика, который стоит в моей ванной комнате, явно кто-то рылся, потому что вся косметика валяется в беспорядке. Неужели кто-то вломился сюда, пока я была в полицейском участке? Или пока я спала? Мне становится очень, до тошноты, страшно. Я помню, как запирала дверь, но вчера была так измотана, что плохо соображала.
Зачем же кому-то понадобилось вламываться ко мне? У меня ведь нет ничего ценного, так что это могли сделать только из-за Николь или из-за Куинн.
Я вздрагиваю так сильно, что становится больно, и оглядываюсь вокруг. Дверь запасного выхода на пожарную лестницу приоткрыта. Думаю, что она была заперта перед тем, как я пошла на работу. Неужели только вчера после плодотворного рабочего дня в «Гавани» я с удовольствием собиралась домой, предвкушая вечер на диване, перед экраном телевизора, под мягким малиновым пледом?
С тех пор как я сюда переехала, гостей у меня не было ни разу. Заднюю дверь я открывала, только когда готовила, чтобы проветрить. С нижнего этажа ведет пожарная лестница, там нет камер и вообще нет никакой защиты.
Я бегу к задней двери и запираю ее, потом проверяю замок на входной, она закрыта. Во второй спальне, которую я использую как кабинет и кладовку, тоже никого нет. Обычно у меня в квартире пахнет лимонным полиролем для мебели, но сейчас я вдруг чувствую слабый запах пота.
Мои бумаги аккуратно сложены на столе под китайской белой лампой. Подойдя к столу, я случайно ударяюсь о него ногой, потому что нижний ящик выдвинут. Он пуст. Там лежало только мое заявление на усыновление, так и не заполненное до конца. А теперь его там нет.
— Зачем? — кричу я во весь голос, и мои зеленые стены больше не успокаивают, а надвигаются на меня, как враги.
Николь сказала мне на платформе: «Я наблюдала за тобой».
Мне нужно выбраться отсюда сию минуту. Я бегу в свою спальню, хватаю телефон и ноутбук и бегу к входной двери. Сунув ноги в сандалии, беру сумочку и мчусь по лестнице вниз. Сейчас мысль о том, чтобы оказаться в замкнутой коробке лифта, меня ужасает. Я так быстро бегу, что случайно пропускаю ступеньку и чуть не падаю. Надо быть осторожнее.
Я никогда не езжу на работу на машине, но после того что случилось на станции «Гранд-Стейт», не могу представить, как я спущусь туда снова. Пока я иду в подземный гараж к серебристой «Хонде Сивик», волосы у меня на руках становятся дыбом. Я вспоминаю, чему учил меня отец, и зажимаю остроконечный ключ между указательным и средним пальцами. Подходя к машине, я слышу, как хлопает дверь, но никого, кроме меня, в гараже нет.
Запрыгиваю в видавший виды «Сивик» только с третьей попытки, потому что руки дрожат и я никак не могу открыть машину. Наконец вставляю ключ в зажигание и трогаюсь с места так быстро, что чуть не врезаюсь в припаркованную сзади «Тойоту».
Ладони вспотели и пальцы скользят по рулю, когда я выезжаю на пандус, ведущий из гаража. Вырулив на улицу, я направляюсь в «Гавань» и включаю блютуз, чтобы позвонить Джессике.
— Кто-то вломился в мою квартиру! — говорю я и рассказываю про фотографию и пропавшее заявление. Голос срывается на истерический визг.
— Ничего ценного не взяли?
— Думаю, нет… — запинаюсь я.
— Морган, сделай глубокий вдох. Ты пережила шок вчера. Ты сейчас не в состоянии ясно мыслить, вот и все. А когда ты подавала заявление на усыновление?
— Некоторое время назад, но я так и не заполнила его до конца и не подала. Просто не смогла. За меня больше некому поручиться. Поэтому я сунула его в ящик стола и больше на него не смотрела.
Я начинаю всхлипывать.
— Так, попробуй успокоиться, — говорит Джессика. — К тебе приходит уборщица? Всему этому должно найтись разумное объяснение.
Тут я понимаю, что ей эта ситуация вовсе не кажется серьезной.
— Ты думаешь, я могу позволить себе уборщицу? Джессика, да послушай же, кто-то вломился ко мне, и это не просто воры! Кто-то за мной следит.