Обратный отсчет
Шрифт:
Думаю, он мой союзник.
— Спасибо, — говорю я.
— За что? — спрашивает он, и я вижу морщинки в уголках его глаз.
— За то, что верите в меня.
Бен улыбается, и оставшееся время в дороге мы проводим в абсолютной тишине. Наши жизненные пути, такие разные, вдруг пересеклись из-за смерти его сестры и из-за ребенка, судьба которого нам обоим небезразлична.
Он подъезжает к своему дому, где я оставила свою машину. Мы смотрим друг на друга и неловко смеемся. Все это просто безумие.
— И что вы теперь будете делать? — спрашивает он.
— Встречусь у себя дома с Мартинес и Джессикой. А вы?
— Наверное, просто ждать.
— Конечно…
Я испытываю разочарование. Я уже успела привыкнуть, что он рядом. Но мы друг другу ничего не должны. Справлюсь сама.
Берусь за ручку дверцы.
— Хорошо, я сообщу, если что-то еще случится.
Он кивает:
— Я тоже. Попозже еще позвоню и узнаю, как Куинн, напишу вам.
Я выхожу и смотрю, как он уезжает. Почему-то чувствую себя так, будто чего-то лишилась.
Черный седан Мартинес и белый «Мерседес» Джессики ждут меня возле моего дома. Они обе стоят на тротуаре и беседуют. Одна высокая и стройная, вторая — приземистая. Когда я подхожу к ним, они прекращают разговор.
Джессика приглаживает темные волосы.
— Я оповестила детектива обо всех уликах, которые вам удалось добыть.
Лицо Мартинес ничего не выражает. Верит ли она хоть чему-то? Будет ли на самом деле расследовать новые обстоятельства?
Без всяких предисловий Мартинес достает из кармана желтый бланк и выставляет его вперед.
Я вижу слова «Ордер на обыск».
Мне хочется вырвать у нее бумагу. Опять я словно превратилась в чью-то марионетку.
«Будь сильной, — говорю я себе, — будь храброй».
Мартинес позволяет мне самой принести ей компьютер и телефон. На ней латексные перчатки. Она аккуратно запечатывает мою собственность в пластиковые пакеты.
— Детектив Мартинес, я правда думаю, что мы с Куинн в опасности. И Бен тоже.
Она похлопывает по пакетам для улик:
— Социопаты очень хорошо умеют врать. Но их ошибка в том, что они считают себя лучше других. Вот почему их разоблачают.
И она уходит, унося с собой единственное, что связывает меня и Бена. Я потираю живот, который свело спазмом. Джессика сильно напряжена.
— А что, если она найдет что-нибудь? — спрашиваю я.
— Если тебе нечего скрывать, то и волноваться не о чем, верно? — отвечает она вопросом на вопрос, и он мне не нравится.
— Это не закончится, пока я не узнаю, каким образом связана с Николь.
— Вообще-то в данный момент это не самое важное. Надо очистить тебя от подозрений в причастности к смерти Николь, — Джессика трогает меня за руку. — Иногда мы не можем получить все ответы, которые нам нужны. Ты это знаешь.
Она сжимает мою руку, потом садится в свой «Мерседес» и уезжает. Я сажусь на поребрик. Мне приходит в голову, что единственный человек, с которым мне хотелось бы поговорить обо всем, — это «лучшая подруга» Николь, Тесса Уард. Уж кто-кто, а она должна знать о жизни Николь все. Возможно, у нее есть те ответы, которые требуются мне, чтобы доказать свою невиновность.
Так что мне нужно найти ее.
Я иду в ближайший магазин связи, покупаю самый дешевый телефон и прошу кассира посмотреть адрес офиса «Дыхание». Потом посылаю свой новый номер Джессике и Бену. Я запомнила его телефон. Джессика отвечает, что получила мое сообщение, а Бен молчит.
Через двадцать минут приезжаю на угол Вест-Армитидж-авеню и улицы Холстед, где находятся магазин и штаб-квартира «Дыхания», и нахожу местечко для парковки.
Мне страшно встречаться с подругой Николь. «Ты сделаешь это ради Куинн. И ради себя», — шепчу я самой себе.
Со вспотевшими ладонями я направляюсь к красивому зданию на Вест-Армитидж и толкаю дверь «Дыхания». И тут моя отвага куда-то улетучивается. Я в магазине, который создала Николь, я ближе к ней, чем когда-либо. Я хватаюсь за вешалку с одеждой, чтобы не упасть.
Стены магазина оформлены узорами из морской пены, в воздухе разлит легкий приятный аромат эфирных масел. Здесь полно покупателей и много продавцов. Входа в офис отсюда не видно. Я снова выхожу на улицу и, пройдя несколько шагов, оказываюсь возле четырехэтажного здания со стеклянными балюстрадами. Внутри бамбуковые полы, сверкающие на солнце, охранник возле стойки, я уверена, что есть и камеры.
— Я пришла на встречу с Тессой Уард, — говорю я как можно увереннее.
— Ваше имя, мэм?
«Сейчас или никогда!»
— Морган Кинкейд.
Позвонив куда-то, охранник произносит:
— Следуйте за мной!
И мы заходим в лифт. Он нажимает карточкой-ключом на кнопку четвертого этажа. Вот я и внутри.
Двери лифта раздвигаются, и я вхожу в элегантную приемную. На голубых стенах висят фотографии мужчин и женщин, занимающихся йогой на песчаных пляжах, на фоне оранжевых закатов. У меня мелькает мысль, что хорошо бы рядом со мной сейчас был Бен.
Через минуту ко мне подходит женщина со светлыми волосами и заплаканными красными глазами. Она очень низенькая — едва достает мне до плеча. На ней сарафан в цветочек. Я пожимаю протянутую руку, мягкую и холодную.
— Я Тесса Уард.
— Спасибо, что согласились встретиться. Я… Я не… — я запинаюсь, сбитая столку ее спокойствием.
— Пойдемте в мой кабинет, — говорит Тесса.
Я иду за ней, невольно сутулясь, чтобы не возвышаться над ее миниатюрной фигуркой. Она показывает на два оранжевых кресла в комнате, где висит спортивная одежда, а на полках стоят бутылочки с маслами и тюбики с кремом.
Я сажусь и смотрю ей в глаза, ища в них гнев или ненависть, но их нет, хотя ее горе очевидно — под глазами залегли тени.