Обратный отсчет

Бейли Саманта

Тесса помогла Николь встать, успокаивая и поглаживая ее, словно своего ребенка.

— По-моему, Куинн чувствует твою тревогу. Все нормально, я здесь, с тобой… — она взяла малышку на руки.

Николь шумно выдохнула и потрогала лоб. Кровь перестала идти. Тишина успокаивала. Но вид Тессы, такой спокойной и уверенной, вызвал у Николь приступ самобичевания. Она никчемная, ни к чему не годная, бесполезная. Много лет она не чувствовала себя такой. Сотни неотвеченных писем ждут в почте, сотни людей ждут, чтобы она им перезвонила. Да, она

в декретном отпуске, но ведь у нее было твердое намерение работать дома и появляться в офисе хотя бы раз в несколько дней. Теперь уже три недели прошло с тех пор, как она переступила порог своей компании.

Шум в доме… Кто-то следил за ней и за ребенком. Она не могла перестать думать об этом. Она не призналась Тессе, что после рождения Куинн начали происходить странные вещи. Она не могла рассказать ей о Донне, которая, как ей казалось, шпионила за ними и собиралась сделать что-то ужасное. Николь не могла представить себе, на что способна Донна и что она задумала.

Держа Куинн на руках, Тесса протянула Николь полотенце.

— Спасибо, Тесса, — она вытерла со лба кровь. — Клянусь, я слышала шум. Я подумала, что кто-то вломился в дом.

Общение с Тессой всегда было для Николь отдушиной. Следовало рассказать ей обо всем, не упоминая Донну.

— Я совсем не похожа на себя. Я все время в тревоге. Не понимаю, что со мной происходит и как это прекратить.

С того дня, как появился злосчастный мобиль, Николь стала очень рассеянной, постоянно пугалась.

Она опустила голову на колени и простонала:

— Тесса, я думаю, что со мной что-то не так…

Николь смотрела, как подруга кладет Куинн в детский шезлонг. В каждой комнате теперь стояло по шезлонгу, хотя Николь редко спускала девочку с рук. Тесса помогла ей подняться. Голова кружилась. Николь опустилась в кресло, и ей стало легче.

Тесса села напротив.

— Думаю, у тебя скачут гормоны и ты утомлена, — сказала она, — и вообще, ты ведь в декрете. Ни «Люсинда, ни другие члены совета с этим поспорить не могут. Когда через три недели ты вернешься, все будет так, словно ты никогда и не уходила. Я занимаюсь всеми проектами, какими могу, включая выпуск каталога. Все, что ты должна сейчас, — быть мамой.

— Быть мамой гораздо труднее, чем управлять компанией.

Тесса засмеялась:

— Вот причина, по которой я не хочу детей. Но ты что-то очень сурова к себе.

Говоря с Тессой, Николь чувствовала, как тает тяжесть, сдавливавшая грудь.

— У «Люсинды был не слишком любезный тон, когда я позвонила и сказала, что не могу работать дома.

Тесса фыркнула:

— Ну еще бы! Она же такая стерва!

Она взглянула на гору тарелок в раковине, заляпанный стол и грязные бутылочки, стоявшие повсюду.

— Я всегда буду с тобой, Ники. Это просто черная полоса, но она пройдет. Все наладится.

Только Тесса называла ее Ники теперь, когда мамы не было в живых.

— Я знаю. Тебе приходится работать сверхурочно,

и ты все равно приходишь. Ведь у тебя полно своих дел, — сказала Николь.

Подруга прервала ее, помахав рукой:

— Я люблю тебя, Ник, и я рада помочь, чем могу. Ты ведь тоже помогала бы мне, я знаю.

Как же Николь повезло с Тессой, которую она взяла на работу двадцатитрехлетней, вчерашней студенткой! Она никогда не думала, что способна дружить с женщиной моложе себя, однако Тесса была очень мудрой для своего возраста.

Куинн закричала, напоминая о себе.

— Легкие у этой девочки хорошие, — заметила Тесса. — Ты сильная, как твоя мама.

Она стала покачивать ногой шезлонг, и девочка успокоилась. Потом Тесса намочила кусочки бумажного полотенца, убрала волосы со лба Николь и приложила компрессы к ее вискам.

— Малышка так часто плачет… Ты спрашивала доктора об этом?

— Доктор сказала, что это скорее всего колики и что первые три месяца бывают адскими.

— Еще и поэтому я счастлива, что у меня нет детей, — хихикнула Тесса. А потом ее тон стал серьезным. — Слушай, ведь правда очень сложно привыкнуть после жизни, заполненной работой, к сидению дома целый день. Тебе надо нанять няню. Чтобы приходила хотя бы иногда.

— Ты знаешь, что я не могу этого сделать, — сказала Николь, глядя Тессе в глаза.

Тесса молча кивнула. Она очень хорошо понимала, что рождение Куинн словно вернуло подругу в то кошмарное лето.

Но Николь не говорила ей о многом. О том, что панические атаки стали еще тяжелее, несмотря на лекарство. О том, что она боится спать и оставить дочку хотя бы на минуту. О том, что, кроме Куинн, ее больше ничего не интересует — ни Грег, ни йога, ни «Дыхание», ее компания, которая раньше была для нее всем.

Тесса слегка прикоснулась к ушибленному месту на лбу Николь, и та почувствовала, как же ей не хватает заботы.

— Давай пойдем посмотрим, что это был за шум. Потихоньку, — сказала Тесса.

Она кивнула и подождала, пока Тесса возьмет Куинн на руки. Потом они вышли из кухни. Подходя к входной двери, Николь спросила:

— Ты говорила, что дверь была не заперта, когда ты пришла?

Пять дней назад в двери поменяли замок, чтобы Николь чувствовала себя в безопасности. Но как же она могла не закрыть его? Несколько часов назад она приняла «Ксанакс», но это не помешало бы ей запереть дверь.

— Ну, может, это Грег не закрыл, он ведь тоже сейчас на нервах, — предположила Тесса.

Николь взяла Куинн, чтобы ощутить ее тепло.

— Он работает допоздна, потом спит в комнате для гостей. Не может спать вместе с Куинн.

Тесса посмотрела на нее с сочувствием:

— Может, укладывать Куинн в детской? Чтобы у вас было немного личного пространства?

На Николь тут же нахлынуло раздражение. Грег ведь предлагал то же самое. Ни он, ни Тесса не понимают, каково быть матерью. Она вдруг почувствовала себя очень одинокой.