Образ чувств
Шрифт:
– Это где? Во Франции? – спросил удивленный водитель.
– Ой, простите, – засмеялась я, глядя на Теглеруна и показывая ему кулак, – на улицу Летнюю, 42, пожалуйста, обратилась я к таксисту и машина тронулась с места.
Когда мы приехали к дому Евы и вышли из такси, я решила спросить Теглеруна:
– Я сильно сглупила, общавшись тогда с Биктанж? Я долго думала, после вашей бойни. Ты же не зря бросился на нее?
– Бирик Джейн. Несомненно, ты дала ей понять, что ты тот самый бирик, который нас видит. Но рано или поздно это должно было случиться. Это неизбежно. Впредь,
– Я поняла тебя, Теглерун. Ну, что ж, пойдем в гости? – задумчиво сказала я, глядя на дом Биржуа.
– Бирик Джейн, как там у вас говорят? Дамы вперед? – вытянув руку, как бы приглашая, спросил Теглерун.
– Вы так галантны, сэр, – подыграла я криату.
Звонок на воротах двора Евы не работал. Я уже подумала, что придется ее звать криком, но Теглерун неожиданно подпрыгнул на третьей ноге и оказался на пороге дома. Затем, он повернулся ко мне лицом и той же ногой ударил громко в дверь, отталкиваясь от нее. И, уже через миг, он стоял рядом со мной.
– Кто там ломится? Опять пришельцы? – услышала я голос внутри дома.
– Ева, это Джейн!
– Какая, к черту, Джейн? Не знаю потаскух с таким именем! – грубо крикнула она, не открывая двери. Я совсем не обращала внимания на ее оскорбления. Ева всегда была немного не такой, как все. Она прославилась на Желтой, а, после и в городе, когда во все горло орала, что ее мужа украли пришельцы-потаскухи.
– Джейн Бакклет! Желтая 1!
– Ааа! Скептик! Это ты? – уже выйдя на крыльцо и убедившись, что я не пришелец, успокоилась она.
– Впустишь? – спросила я.
Она вальяжно спустилась с высоких ступеней и, не торопясь, заковыляла к воротам. Выглядела она не очень хорошо. С того момента, когда я видела ее в последний раз, она неплохо набрала в весе, что стало ей совсем не к лицу. Отросший волос выдавал свою грязную седину, выталкивая крашенный баклажановый цвет. Некогда яркие и голубые глаза стали бледными и белесыми. Куда-то делся передний зуб на нижней челюсти. А, и без того пухлые губы, украшала черная помада с розовым блеском. К слову, не любила я блеск никогда. Впечатление такое, будто губы подсолнечным маслом намазаны. На ней был надет старый шелковый халат с гепардовым принтом, перевязанный широкой белой лентой. На ногах были высокие дутые тапки зелено-синей расцветки.
– Проходи, Джейн, – открыла она ворота и мы прошли в дом.
– Располагайся в гостиной, а я сварю нам кофе. Ты же любишь кофе, скептик? – спросила она.
– Да, пожалуйста. И с лимоном. Если есть. И без сахара, – попросила я.
– Ты что? В ресторан пришла? Какой, к черту, лимон? А сахара у меня нет с тех пор, как мой Ричард отдался тем потаскухам со сладкими марсианскими именами. Будь они прокляты, – грубила Ева, уходя на кухню, где пробыла более получаса, гоняя шваброй птиц за окном, которые сидели на яблоне у нее в мини-саду.
Пока негостеприимная хозяйка дома готовила кофе, я успела разглядеть всю ее гостиную. Обшитый черной кожей диван занимал одну треть комнаты. Стены были окрашены в темно-синий цвет и в них были вмонтированы полусферы, представляющие все восемь планет нашей
– Еще минуту, Джейн! Проклятые вестники пернатых потаскух обгадили мне весь сад! Чтоб вы сдохли, клювоносые уродцы! – ругалась хозяйка дома.
– Нет проблем! – отозвалась я.
– Она чокнутая? – спросил Теглерун.
– Ее многие так называют. Она уверена, что ее мужа похитило НЛО.
– Что же случилось на самом деле? Известно, что с ним? – интересовался криат.
– Еще как! Пернатые потаскухи, о которых она постоянно говорит – это танцовщицы кабаре с огромными боа. Ричард сбежал от нее семь лет назад. Решил помолодеть в свои пятьдесят восемь лет. Он купил двух жгучих брюнеток и счастливо доживает свои годы. Помню, как те, кто знал, поддержали его в этом поступке. А Еве сказали, что его похитили пришельцы, полагаясь на ее нездоровый фанатизм к внеземным цивилизациям. План сработал. Она сложный человек, – вспоминала я историю одиночества Евы Биржуа.
– Откуда у Бирика Ричарда столько богатства, если он смог купить двух других бириков? – спросил Интерес.
– В свои молодые годы он стал одним из основателей Областной Изучающей Космическое Пространство Обсерватории. ОИКПО сокращенно. После чего, стал ее единственным руководителем и известнейшим ученым на весь мир. В пятьдесят четыре года ушел на пенсию. Посидев дома три года и поседев с “любимой” женой, решил уделить время своим удовольствиям и прелестям жизни, как он представлял ее себе в идеале.
– Я бы тоже от нее сбежал. Сколько наблюдаю за ней и никак не могу распознать – какой криат над ней властвует, – говорил Теглерун, заглядывая на кухню.
– М-да. И грустно и дышится легко одновременно, – говорила я, – Глянь на пол.
– Почему он светится? – спросил криат, рассматривая фосфорные звезды всевозможных размеров.
– Этот пниктоген называется фосфором. Он широко распространен в земной коре и является элементом жизни. Его часто используют в декорировании помещений. В основном, потолки. Имитируя ночное небо, – разъяснила я.
– Слишком, уж, у вас все сложно, Бирик Джейн, – пробормотал Теглерун.
– Зато тебе интересно. К тому же, новые знание тебе не помешают, – улыбчиво и добро говорила я.
– Слишком много непонятных слов, – ворчал он.
– А ты думаешь, что мне так легко далось запомнить все ваши термины и имена? – подыграла я, пробормотав.
– Ах-ах-ах! Особенно мое имя, – засмеялся Теглерун, – И что? Запомнила?
– Теглерун-Мисколт-Прафктуз-Бакварнарал, – гордо объявила я.
– Ладно. Буду учить твои пни… пхи… пиних…Тьфу ты! – смешно пытался произнести слово криат.