Образование будущего. Университетский миф и структура мнений об образовании XXI века

Любарский Георгий Юрьевич

Важной меткой этой культуры шаблонов является видеоролик, подобно тому, как для культуры авторитетов важной была хрестоматия. В уходящей культуре авторитетного знания считалось крайне важным читать тексты основателей, классиков, и собрание отрывков таких текстов было важным учебным материалом. Это была толстая книга, собрание лучших отрывков и авторитетных текстов. В современной культуре, связанной с конструкцией из шаблонов и опирающейся на пассивное восприятие, важным оказывается ролик, где показывается образец выполнения требуемой операции. В силу привычек современной культуры именно ролик кажется самым простым, доступным и решающим проблему обучения «образовательным предметом», «учебным материалом».

Для современной культуры ролик, несомненно, удобнее и лучше, чем хрестоматия. Но если ставить

задачу обучения критическому самостоятельному мышлению – оба эти средства обучения равно плохи. Вместо них должен выступать «процесс рисования», не готовое изображение, а нечто, создаваемое по мере развития мысли; причём это должно создаваться из личных сил. То есть прекрасный ролик с отлично сделанным мультфильмом, в котором на глазах изумлённого зрителя карандаш самостоятельно рисует рисунок с нуля – плох для образования, нужен реальный учитель, который собственным способом, с понятными небрежностями и ошибками, будет создавать такой объясняющий рисунок. Потому что важен не сам рисунок (неизбежно проигрывающий лучшим образцам), а кусок жизни мышления, который становится виден при его начертании.

Чтобы это не было единственным шокирующим примером вредности общепринятых практик – пусть будет ещё один. Чрезвычайно вредным для формирования живого самостоятельного мышления являются формализмы. То есть выучивание формул, специальных терминов, научных названий и т. п. – вредно для развития данной способности. Для развития других способностей такие формализмы полезны. Если желательно учить аккуратности, точности, трудолюбию, конформности – это замечательно подходит. А если хочется учить критическому самостоятельному мышлению, то следует резко снизить долю всех «систем названий» и «правильных обозначений». Вместо них желательно показывать «суть дела», облекая в самые разные слова – так, чтобы принятые обозначения шли в одном ряду с придуманными прямо на месте словоформами. После усвоения сути можно в самом конце, когда материал уже усвоен, дать небольшой набросок принятых обозначений – и то, по возможности, это следует делать при обзоре большого куска пройденного материала.

Такие вещи сильно нарушают принятую практику и прямо противоречат утверждённым программам. Поэтому можно задуматься: реальное обучение практике самостоятельного критического мышления входит в противоречие с принятыми формализмами образования как социального института. Проще говоря, так учить запрещено. И это действительно проблема. Тем самым вместо множества благоглупостей на тему «как мы будем делать детям хорошо ещё раз» и здравиц в честь критического мышления, перед тем, кто думает об образовании, выступает действительная трудность: та форма, которую имеет государственное унифицированное образование, прямо запрещает очень многие содержательные педагогические практики. Учить критическому мышлению нельзя – и не по идеологическим соображениям. Любой социальный аппарат, состоящий из чиновников, любая бюрократия, которая будет разрабатывать планы и программы, методические указания для образования, которым вынуждены следовать учителя как нанятые служащие – будет препятствовать обучению многим важным интеллектуальным способностям. Школа калечит всех учащихся в определённом отношении, этот социальный институт является способом единообразно покалечить всех детей в данной стране.

Это – очередное противоречие в строении образования. Если мы хотим в самом деле обучить учащихся многим важным интеллектуальным способностям, мы должны бороться с самим существованием государственного образования: потому что дело не в частных особенностях – унифицированные правила обучения в любом случае будут запрещать содержательное образование в отношении данных способностей.

Но государственное образование имеет массу положительных качеств. Только благодаря массовому унифицированному образованию существуют такие понятия, как «классика», только благодаря такому образованию существуют ожидания, что выпускник школы знает то и это и способен, например, писать и считать. Множество «само собой» существующих культурных привычек и социальных институтов существуют только потому, что у нас имеется насильственно унифицируемое государственное образование. Если мы хотим от него отказаться – мы допускаем существование неграмотных граждан, людей, которые обучались в различных религиозных школах, в школах, которые с точки зрения существующих религий будут называться сектантскими. Людей, образование которых с точки зрения окружающих совершенно недостаточно в жизненно-важных отношениях. Это придется принять. Это – плата за свободное образование, то есть образование, когда некий коллектив людей (допустим, родителей) решает, что их детям следует развивать критическое мышление. А другой коллектив решит, что важнее всего знать наизусть Священное Писание. Одно без другого не получится: это свобода.

Подумав ещё немного, придем к пониманию: да, вообще-то это хорошо, но где мы возьмём так много таких умелых учителей, которые будут в самом деле думать, одновременно рисовать, одновременно помогать ученикам в их размышлениях, не сбиваться при многочисленных ошибках этих учеников думать самостоятельно и каждого приводить к ответу… У нас учителя совсем не такие.

И как только это станет ясно, проявится и ответ. Учитель – это вовсе не малооплачиваемая профессия для массы плохих профессионалов без специализации. Это работа для людей очень профессиональных, работа высокооплачиваемая. Поэтому там на входе сильный отбор, учителем может стать далеко не каждый, и даже людям весьма мотивированным придётся потратить много труда, чтобы стать учителем и удержаться в этой профессии. Можно представить себе шкалу: онлайновое образование по утверждённой программе, очень плохое и дешёвое -> очное образование без программы, которое производит учитель-профессионал, хорошее и дорогое.

Следующий ход рассуждений напрашивается: ну да, если в решении любого социального вопроса приходят к «дайте больше денег», ничего не получится. Денег нет, скажите, откуда их взять. И если всерьёз вдуматься в постановку вопроса, легкомысленный ответ «мы просто повысим учителям зарплату» окажется непригодным. Представлением о высокооплачиваемых учителях, у которых очень престижная профессия и которые оказываются чрезвычайно много и тяжело работающими профессионалами, задаётся совсем не то устройство общества, которое можно видеть вокруг. У современного человека, горожанина, примерно 70 % дохода тратится на жильё, питание и транспорт. И так организована социальная жизнь, что это, разумеется, учитывается, и машина по имени «город» устроена таким образом, что у его жителей такая вот структура доходов. А подразумеваемое как желательное состояние (если хочется для детей того самого критического мышления) требует совсем иного устройства общества. 70 % дохода должно уходить на образование и здравоохранение, и это подразумевает другую социальную и экономическую структуру города – и иное устройство всего общества.

Каждый раз, когда мы берём и пытаемся рассмотреть какую-то проблему, связанную с образованием, мы при серьёзном подходе к делу обязательно придём к «революционным» выводам: нам потребуется изменить структуру общества. Всю. Требуется иное социальное устройство, иная экономика, иное правовое обеспечение жизненных потребностей, иное устройство социальных институтов. Более простого пути нет. Или следует отказаться от этого самостоятельного мышления ради привычного существования.

Можно начинать с любого места. Например, продумать организацию и функционирование в обществе детских домов и дальнейшую жизнь их воспитанников. Или задуматься о социальной роли учителя. Или попытаться организовать свободное и эффективное образование. Любая серьёзная попытка приведёт к пониманию: частичное решение невозможно, следует изменить общественное устройство.

К чему это приводит?

Три сферы общественного устройства

Можно попытаться в самых общих чертах наметить, к чему должны сходиться самые разные ряды рассуждений, касающиеся образования и устройства общества. Это не то положение дел, которое есть сейчас и в этом смысле это «не истина». Это скорее некоторые черты идеального состояния, идеала, который виден, если рассматривать общество с точки зрения здорового воспитания детей и правильного процесса образования, в котором поддерживается баланс между образованием 1 и 2, между внутренним формированием человека и следованием общественным условиям.

Фундаментально-ошибочным является современное «аксиоматическое» убеждение, что главной силой, которая управляет поведением людей в обществе, является государство, «власть». На деле поведение весьма значительно регулируют также и иные социальные силы, просто их манеры принуждения иные. Неверно, что на определенной территории действует лишь одна властная инстанция. Как территории и государства не делятся нацело на народы, так территории не делятся нацело на власти. На одной и той же территории работают три разные социальные силы, разные аспекты социума, по-разному организуя социальные процессы.