Образование единого Русского государства
Шрифт:
Народное предание верно отразило «тяготу посадских мужиков» от произвола Щелкана Дудентьевича и восстание против татар. Летописный рассказ подтверждает народное сказание.
Узнав о расправе тверичей с Чолханом, Узбек разгневался и начал готовить поход на Русскую землю. Вся Русь в страхе ожидала повторения Батыева погрома. Но тут в Орду поспешил Иван Калита. Он воспользовался восстанием в Твери, для того чтобы нанести удар своему противнику, тверскому князю Александру Михайловичу, направив гнев Узбека на мятежную Тверь. Выступая верным слугой хана в тревожные для Орды дни «щелкановщины», Калита стремился войти в доверие к хану и получить ярлык на великое княжение.
Выступая в такой роли, Калита вовсе не думал «смирением» завоевать доверие Узбека. Как это мы увидим дальше, «Иоанн Калита был хитер, а не смирен» [62] .
Узбек
Тверь была опустошена и разрушена. Калита «створил» землю Тверскую «пусту». Масса пленников была уведена в Москву и поселена в слободах. Не пострадал на северо-западе лишь Новгород, откупившийся от татар деньгами и подарками и посадивший у себя наместников Калиты. Александр Михайлович вынужден был бежать в Псков. Тверское княжество получил от Узбека его брат Константин.
62
В.Г. Белинский. Изб. соч. ГИХЛ, 1949. С. 873.
«Великий же Спас милостивый человеколюбец Господь своею Милостию заступил благоверного князя великого Ивана Даниловича и его град Москву и всю его отчину от иноплеменных поганых татар», — читаем мы в Рогожском летописце. Ценой разгрома Твери Калита спас Москву, Русь.
Нужно отметить, что хотя ярлык на великое княжение в 1328 г. получил Иван Калита, но само великое княжение Владимирское в те времена из предосторожности и недоверия к русским князьям Узбек разделил: Новгород и Кострому он дал Калите, а Владимир и Поволжье — Александру Васильевичу Суздальскому. Разделение великого княжества было недолговременным и непрочным и почти не отразилось на положении Ивана Калиты как великого князя, а по смерти Александра в 1332 г. единство великого княжения Владимирского было восстановлено.
В 1328 г. Калита решил добить своего соперника Александра Михайловича, отказавшегося ехать в Орду. Сила не помогала, так как Псков защищал своего нового князя. Тогда Калита придумал новое средство воздействия и прибег к помощи своего союзника — митрополита. Митрополит Феогност проклял и отлучил от церкви Александра Михайловича и весь Псков. В те далекие времена, когда церковь и духовенство имели огромное влияние на умы и сознание людей, такая мера была решительной и действенной.
Александр вынужден был покинуть Псков и уехать в Литву, к помощи которой тверские князья не раз прибегали позднее. Псков признал власть Калиты, и церковное проклятие было снято. Так церковь выступила на стороне московского князя и ее поддержка имела большое значение.
На западе, как мы уже видели, росло и крепло великое княжество Литовское, успевшее к тому времени захватить ряд русских земель. Князь литовский Гедимин претендовал на русские земли, вмешивался в дела русских княжеств, стремился вовлечь в орбиту своего влияния Псков и Тверь. Русь, таким образом, оказывалась между молотом и наковальней: с востока угрожала Орда, с запада наступала Литва — сильный, энергичный и воинственный соперник.
Действительно, прошло полтора года и Александр Михайлович возвращается в Псков, будучи посажен туда «из литовские руки». Десять лет княжил в Пскове Александр, будучи более связан с Литвой, нежели с Русью. Литва попыталась посадить своего кандидата и в псковскую епископию, но неудачно. Усилилось влияние Литвы не только на Псков и Тверь, но даже на Новгород, где одно время в пригородах новгородских — Ладоге, Орешке, Кореле и Копорье — сидел литовский князек Наримонт, сын Гедимина. К этому времени относится появление среди новгородского боярства так называемой «литовской партии», тяготевшей к Литве и при ее посредстве пытавшейся бороться со стремлениями Москвы к централизации. Среди «литовской партии» мы находим представителей наиболее богатого, именитого боярства новгородского, пытавшегося сохранить свое положение правящей феодальной олигархии и самостоятельность Новгорода, т. е. приостановить централизационный процесс и рост княжеской власти.
В 1336 г. Александру Михайловичу удалось вернуть себе ярлык на Тверь. Стремясь избавиться от московского «насилия», под которым следует подразумевать усилившуюся великокняжескую власть Калиты, к Твери «потянули» некоторые удельные князьки. Литва через своего ставленника Александра Михайловича Тверского протягивала руки к Северо-Восточной Руси. Калита решил разделаться с ним руками татар. В 1339
В 1339 г. ездил в Орду и Иван Калита. Здесь, в Орде, он свел счеты со своим противником — Александром Михайловичем Тверским. Тогда же в Орде Калита получил санкцию на свою духовную грамоту, где перечислялись приобретенные им земли, которые становились его собственностью, как вотчины, или как земли, на которые распространялось его влияние.
Став новгородским князем в 1329 г., Калита пытался расширить свою власть в Новгороде и сократить новгородские «вольности». Кроме того, полученное им от хана право собирать его именем дань Калита использовал для дополнительного обложения Новгорода. В 1332 г., когда выросли его денежные обязательства по отношению к хану, с помощью которого он возвысился и овладел великокняжеским престолом, Калита запросил у Новгорода закамского серебра и печорской дани, [63] а отказ новгородцев вызвал нападение Калиты в союзе с рязанскими и низовскими князьями на новгородские волости. Калита захватывает Торжок, Бежецкий Верх и отказывает новгородцам в мире. Те, в свою очередь, приглашают в пригороды литовского князя Наримонта и заключают союз с Александром Михайловичем, сидевшим в Пскове. Правда, «розмирье» Калиты с Новгородом было недолговременным, так как новгородцам дорого обходилась помощь Наримонта, обиравшего население. Кроме того, страшна была Орда, стоявшая за спиной Москвы. И в феврале 1335 г. Калита снова вернулся в Новгород. Несмотря на свой успех, он тем не менее вынужден был присягнуть Новгороду и заключить с ним «ряд» (договор) по старым грамотам, ограждающим права новгородцев. Калита не мог смириться со своим положением ограниченного в правах князя и все время стремился к расширению своих великокняжеских прав. Так, например, несмотря на «крестное целование» (присягу), Калита в 1337 г. посылает рать «за Волок», на Северную Двину, в землю «заволочской чуди», богатую ценным пушным зверем.
63
Закамское серебро и печорская дань — дани, уплачиваемые населением Закамья и Печоры.
Калита расширил свое влияние на севере. На далекую Печору пробирались его «мужи» и «сокольники», собирая дань и вывозя оттуда ловчих птиц для княжой охоты и для продажи заморским купцам. Попытки Калиты укрепиться на Двине, в Заволочье, не увенчались успехом, но они свидетельствуют, во-первых, о том, что он отнюдь не собирался ограничивать свою власть в Новгороде и склонен был рассматривать и Новгород как свою «вотчину», а во-вторых, о стремлении московского князя овладеть севером, славившимся своими мехами.
В 1339 г. Калита еще раз покушался на новгородские «вольности» и «старые пошлины» и потребовал «царев запрос». Когда новгородцы ему отказали, напомнив о присяге и «ряде», Калита вывел из Новгорода своих наместников.
Для новгородской политики Калиты чрезвычайно характерно усиление власти великого князя, которое отпугивало феодальную олигархию, склонную к союзу с Литвой, где власть великого князя была слабее. Боярство не останавливалось перед изменой Руси, лишь бы не подчиняться великому князю, лишь бы не потерять своей исключительной власти, прикрывающейся вечевым политическим строем Новгорода. Кроме того, для политики Калиты показательно использование данного ему ханом права сбора дани.
Окончательный переход сбора дани в руки московского князя имел политическое значение для Руси, так как собиравшие дань откупщики и баскаки, грабившие народ, вызывали своими действиями народные восстания, стихийные и неорганизованные, подавляемые татарами с большой жестокостью. Эта же мера способствовала и укреплению великокняжеской власти.
Говоря о «щелкановщине», К. Маркс отмечает: «С этого времени ни Узбек, ни его преемники не посылали больше полководцев в княжества [напуганные тверской резней], но ограничивались данью, которую должны были им привозить русские князья» [64] .
64
К. Маркс. Хронологические выписки // Архив Маркса и Энгельса. Т. VIII. С. 148–149.