Обреченность
Шрифт:
У немолодого майора, поседевшего на конвойной службе, жесткое лицо. Из-за спины выглядывали розовощекие лица любопытных солдат. Дежурный помощник махнул бумагой. Хриплый голос негромко, но страшно хлестнул по ушам.
Майор скороговоркой назвал шесть фамилий.
Повисла вязкая тишина. Не было сил двинуться с места.
К двери подскочил Шкуро, подбоченился, спросил:
— Куда нас?
Майор негромко ответил с досадливой усмешкой:
— На медосмотр.
И уже громче.
— Без вещей. На выход!
Но приговоренные уже знали. Они все поняли.
Петр Николаевич Краснов перекрестился и первым шагнул к двери.
Их вели какими-то темными переходами. Подземным коридором.
Генерал медленно шел между конвоирами, тяжело опираясь на палку. Следом за ним шли остальные - племянник Семен, Доманов, Шкуро, Султан-Гирей Клыч. Замыкающим шел фон Паннвиц.
Тесный и гулкий колодец тюремного двора, переполненный солдатами и гомоном команд.
Руки приговоренных были скованы за спиной наручниками. Конвойные помогли забраться на невысокую, сколоченную из свежих сосновых досок скамеечку.
Накинули на шеи веревочные петли. С неба повалил редкий крупный снег. Огромные снежинки медленно кружась, опускались на дно каменного колодца.
Угрюмый, мрачного вида полковник в светло-серой шинели зачитывал приговор.
— Именем Союза Советских социалистических республик военная коллегия Верховного Суда СССР приговорила…
Приговоренные ждали. Время тянулось медленно, секунда гнала секунду, а минуты едва ползли, плавно перетекали в вечность.
…начальника Главного управления казачьих войск.. .генерала Краснова... начальника казачьего резерва Главного управления СС генерала Шкуро…
В узеньком каменном мешке звучало гулкое эхо. Голос полковника слегка дрожал, скрипел снег под сапогами переминающихся с ногу на ногу охранников.
...руководителя Северо-Кавказского национального центра в Берлине генерала Султан Клыч Гирея, походного атамана «Казачьего стана» Главного управления казачьих войск Министерства восточных оккупированных территорий Германии генерал-майора вермахта Доманова, командира 15 казачьего кавалерийского корпуса СС... генерал-лейтенанта…
Холодный воздух перехватил горло. Жадно вдохнув новую порцию воздуха полковник продолжил:
...Паннвица на основании... Указа «О мерах наказания для... злодеев, виновных в убийствах и истязаниях советского гражданского населения и пленных красноармейцев, для шпионов, изменников Родины из числа советских граждан и для их пособников...»
Первым стоял генерал Краснов. Тело его сотрясала крупная дрожь и в голове билась единственная мысль.
– Это от холода... Конечно от холода. Но не от страха.
В последней тоске генерал поднял глаза в небо, глубоко и порывисто дыша, ловя открытым ртом густой морозный воздух.
Снежинки терялись и таяли в его седых волосах, превращаясь в сверкающие круглые капельки. Они были похожи на слезы.
Гельмут фон Паннвиц старался восстановить в памяти самые лучшие дни своей жизни. Перед глазами шли и шли белые кони эскадрона Мосснера, восторженные, восхищенные лица казаков. Их глаза. Они так хотели жить!
Сержант сделал маленький шажок к скамье.
Андрей Шкуро скосил на него глаза, набрал в грудь воздуха и плюнул на сапог сержанта.
Как сквозь вату донесся дребезжащий голос полковника.
…к смертной казни через повешение и конфискации всего лично им принадлежащего имущества.
Сержант побагровел, но справился с собой. Полковник махнул рукой, стоящие рядом солдаты дружно хекнув, гвардейским ударом выбили скамейку из под ног.
Натянулись веревки. Выгнулись тела. Полковник отвернулся.
Солдаты повернулись через левое плечо и по команде старшины ушли.
Через полчаса зэки из хозобслуги сняли трупы и уложили их на носилки. Врач в белом халате щупал пульс. Констатировал смерть.
Морозно пахло снегом. По длинному тюремному коридору несли в морг носилки с телами казненных генералов.
Стучали каблуки зэковских сапог по кафельному полу. Свесившись с края носилок длинное худое запястье безжизненно раскачивалась в такт их шагам.
— И маршалы зова не слышат...
Эта казнь стала последней точкой в истории долгой и жестокой Гражданской войны казачества за ту Россию, которую они потеряли.
* * *
ПОСЛЕСЛОВИЕ:
Заместитель и друг Гельмута фон Паннвица, полковник Ганс Иоахим фон Шульц остался жив, женился на его тридцатилетней вдове и воспитал троих детей.
Генерал-майор КОНР Иван Никитич Кононов, проживая в американской зоне оккупации, в конце 1940х годов сумел перебраться в Австралию, где отошел от политической деятельности. Но все равно, до самого последнего своего дня и часа, находился в розыске органами КГБ как изменник Родины.
Сбылось предсказание отца Валентина. Проживая в городе Аделаида Иван Кононов стал прилежным прихожанином местного православного Храма.
15 сентября 1967 года он погиб в автомобильной катастрофе. Органы ЧК - ГПУ- НКВД - КГБ, не зря называли себя карающим мечом Советской власти.
Сомневающихся в правильности выбора коммунистического строя, врагов и предателей похищали, убивали, травили, рубили топорами и ледорубами во всех уголках земли.
Его жена, Кононова Лидия Михайловна, вернулась из эвакуации в Житомир. Ей вернули ее дом. Она вырастила и воспитала дочь и сына. Дочь даже какое то время занимала комсомольские должности.
Сын — Вениамин Иванович Кононов поступил в военное училище. Принимал участие в подавлении Венгерского восстания 1956 года. Женился на студентке медицинского института. Родилась дочь. В начале 60х решил поступать в академию, но при проверке личного дела особым отделом вылезла наружу правда об отце. Вылетел из армии и остался на улице в шинеле, но с женой и ребенком.