Обреченные на вымирание
Шрифт:
– Сделаем так. Ты пойдешь по левому склону, я - по правому и будем подниматься змейкой, - Андрей пальцем начертил в воздухе зигзаг, - потом, на три, пять шагов вверх и обратно.
– Змеи здесь водятся?
– спросил я, вытирая со лба пот.
– Думаю, да. Смотри внимательно. Не знаю, как выглядят и что за гады, но будь начеку. Увидишь, не дергайся, медленно отходи. И выломай палку на такой случай. Предупреждаю: яд отсасывать не буду, издохнешь в муках. Все, разбегаемся.
Мы разошлись. Я подошел к ближайшему дереву и попытался сломать ветку. Она оказалась упругой, никак не желала расставаться со стволом. Плюнул и подобрал сук под ногами, после чего начал прочесывать склон.
Солнце стояло в зените. В каменной лохани ветер словно остекленел, ни единого дуновения. Жара забирала силы. Пот загустел, стал липким. Камни сыпались из-под ног, растягивали шаг, ветки цеплялись и царапались. Деревья казались сами колючками на теле горы. Мои беззащитные голени покрылись царапинами, местами выступила кровь.
Иногда я останавливался и вглядывался в соседний склон. Андрей опережал меня и был выше. Я несколько раз порывался остановиться и отдохнуть, но глядя, как Андрей усердно «утюжит» сектор, пересиливал себя и тащился дальше.
Мы пролазили уже больше часа и приблизились к середине горы. Лес сгустился, в некоторых местах вообще стал непроходимым. Перед глазами плыли круги, спину ломило от усталости. Рукава футболки, которыми я обтирал лицо, пропитались потом и больше не вбирали влагу, а только размазывали. Глаза утратили остроту. В густых зарослях я поздно заметил что-то блеснувшее у самой ноги. Вскрикнул, в ужасе отпрянул назад и едва не покатился под гору. «ЗМЕЯ!!!». Сердце гулко молотило в груди. В глазах потемнело.
Восстановив равновесие и самообладание, осторожно приблизился к гада. Не ради любопытства, а, чтобы знать, куда он уползет. Сквозь сухую траву и падший лист разглядел матовый блеск чешуи. Змея обладала темной, почти черной окраской и лежала неподвижно. «Дохлая», - подумал я, ткнул ее палкой. Каково было мое удивление, когда вместо мягкой плоти оказалась твердь. Я раздвинул сухостой, моему взору открылась металлическая деталь вороненого цвета. Глупое сердце радостно трепыхнулось. Я бросился вперед, ухватился за железную деталь и принялся яростно выдирать ее из сетей травы.
Минуту спустя я держал в руках автомат. Поедал глазами черный, с пластиковым прикладом и цевьем «калаш». Местами на металлических деталях еще поблескивала смазка. Увесистый, он приятно оттягивал руки. Опомнившись, присел на корточки, заглянул под ветви. Заросли были усеяны оружием. Автоматы чернели между листьев, путались в ветвях, проглядывали сквозь траву, покрытые слоем тлена дыбились буграми.
Распираемый особыми дрожжами счастья, едва сдерживал рвущийся на свободу крик. Я выпрямился, поискал взглядом Андрея. Он лилипутом, размером с зажигалку плелся по соседнему склону, раздвигал палкой траву и заглядывал под деревья.
– Нашел! Андрей, я нашел!
– а когда увидел, что он остановился и смотрит в мою сторону, поднял над головой автомат и затряс им.
Несколько секунд он всматривался, а мгновение спустя уже бежал вниз большими шагами, осыпая породу, рискуя свернуть шею. Не дожидаясь его, я положил автомат и полез в самую чащу. Корявые ветки, утыканные колючими отростками, карябали руки, лицо, шею, голени. Но я не чувствовал боли, оглушенный эйфорией, продирался, тянулся к автомату, который прикладом упирался в склон, а стволом лежал на высоком камне. Схватил за цевье и потянул. Пока выворачивал приклад из каменного крошева, прямо под ногой в траве увидел еще один. Свободной рукой схватил его за ствол и дернул. Согнувшись, раздвигая задницей заросли, я пятился, волоча за собой два автомата. Меня охватила какая-то необузданная бешеная лихорадка кладоискателя. Боялся, что удача скоро отвернется, что что-то пойдет не так, что не успею и старался хапнуть, как можно больше разом. Вытягивал уже пятый автомат, когда за спиной услышал сиплое дыхание и камнепад.
– Где, где, Михалыч? Ну, ты, везунчик!
– воскликнул Андрей, поедая воспаленным взглядом сложенные в ряд калашниковы.
– Здесь, здесь, Андрюшка! Смотри, - со срывающимся на визг голосом я показывал ему очередной автомат. Дрожащей, исцарапанной в кровь рукой, суетливо смахнул со ствольной коробки остатки травы. Не скрывая волнения, Андрей бережно принял оружие. Получилось очень даже торжественно.
– Вот они калашики, родные АКашечки, - тихо, любовно проговорил Андрей. С минуту рассматривал оружие: каждую загогулинку, каждую черточку, как самурай редкой работы меч. Затем прислонил его к камню, крепкими руками схватил меня за плечи и привлек к себе. Я дернулся, словно капризная девица и оказался в его бесцеремонных лапищах. Он от души, смачно поцеловал меня в щеку, при этом уколол жесткой щетиной и окунул в облако ядреного мужицкого пота.
– Команда?
– жалобно просипел я.
– Команда! Держи пять.
– Он отпустил меня, и мы хлопнули ладонями, как старые приятели. Андрей широко улыбался, его глаза блестели радостным блеском. В ответ на все это я издал звук… Не могу описать, как-то сам по себе он вырвался из горла. В то мгновение он точно соответствовал моему настроению. Больше ни разу не получилось его повторить. Он походил то ли на сдавленный визг, то ли на вой, но был исключительным. Тогда я, может быть, впервые по-настоящему поверил в ПЛАН. Если он не соврал про оружие, то и самолет с кораблем где - то ждут нас. Нет чувства светлее, чем ощущать себя причастным к великому делу. А мы именно на такое и замахнулись…
Глава 16. Рисковая коммерция
Мы вытаскивали один автомат за другим. На некоторых обнаруживались царапины и вмятины. На это Андрей сказал, что для такого «неубиваемого карамультука» это пустяки. Попадались обломки деревянных ящиков, находили магазины, скоро наткнулись на первый «цинк». Андрей, как погремушку потряс у уха железный контейнер, набитый патронами - заулыбался. А когда стали попадаться рубашки Ф-1, а чуть ниже по склону и капсюли детонаторы, восторгу Андрея не было предела. Он едва удержался от искушения взорвать одну немедленно.
Высказанная мною мысль, дескать, звук привлечет нежелательное внимание, его остановила. Он похвалил меня за сообразительность и сказал, что ради такого дела могу покурить. Курить не хотелось, но я перечить не стал.
– На сегодня последняя, - сказал я, прикуривая. Потом мы снова лазали по склону среди деревьев и кустарников, осыпали камнепады, выискивали оружие и боеприпасы. С горящими глазами продирались сквозь колючки, и орали, когда находили очередной трофей. К вечеру прочесали склон до основания. Благо, что оказался не высоким.