Обречённые. Том 1
Шрифт:
Осознание простой, в общем, истины бросило в холодный пот. Вот именно! Нападавшие — а такие же гражданские, как он сам. Разве что чуть побогаче, сафари в Зоне наверняка забава не из дешёвых. И приехали они сюда не патрулировать, а охотиться. Последнее объясняло всё, в том числе лихую штыковую атаку. «Золотой молодёжи» Свободного Мира стало скучно и захотелось острых ощущений. Значит, они его не выпустят. Если он вернётся Туда и расскажет, что в Зоне расстреливают настоящих людей, шум дойдёт до Европарламента. Сдаваться нельзя. Остаётся одно… Он нацелил автомат на дорогу и приготовился ждать. Вряд ли ребятки будут ломать руки-ноги в руинах. Пойдут по самому удобному пути, как шёл он сам. Обхода не будет, и то ладно.
«Ты что же, собрался
Панические мысли прервали отблески фонарей — похоже, передышка кончилась. Убийцы решили, что огневой налёт или достал беглеца, или тот забился в какую-нибудь щель, и стрелять не будет. На всякий случай, почти вслепую, пустили пару длинных очередей. Не достанет, хотя бы на рикошете, так посечёт бетонной крошкой, не даст спокойно целиться из трофейного автомата. Не посечёт, всё равно вышибет из колеи. В любом случае, прицельно стрелять парень не сможет. Эрхард не умел читать их мысли, но ход рассуждений враов был понятен. Ещё отблеск Эрхард увидел справа, и ещё два — слева. Помня, что у обидчика автомат, нападающие пытались маскировать фонари — но у них не очень получалось. Привыкли с лязгом и грохотом разъезжать на своей броне и отстреливать безоружных мутантов!
Наконец, ночные убийцы успокоились. Рослая фигура, едва различимая на фоне всё того же могильного мрака, показалась в проёме между развалинами. Махнула рукой… Или показалось? Подбежал ещё один враг, потом второй. Осторожно осматриваясь и поводя стволами, трое двинулись вперёд. Одновременно, перевалив колесом через груду битого кирпича, заросшую слизью и копотью, сзади подъехал бронетранспортёр.
Момент, когда все трое оказались в узком проходе между остовами каменных стен, настал. «Ну, получайте…» Автомат дёрнулся, сильной рыбиной ударил в плечо, уши, только что пережившие целую канонаду, почти не услышали грохота, зато блеск выброшенного из старенького ствола пламени едва не ослепил.
Эрхард поторопился, вдобавок взял прицел чуть выше и левее, чем следовало. Но для человека, впервые в жизни стрелявшего из автомата, отстрелялся неплохо. Восемь из двенадцати пуль бесполезно унеслись в ночную мглу, две высекли искры о броню БТР и так же бессмысленно срикошетили в грязь. Ещё две почти по касательной ударили в обшарпанную стену. Вот они и оказались самыми везучими. Первая, оставив на склизкой стене светлую отметину, ужалила в ногу третьего, самого заднего автоматчика. Отчаянный вскрик и ругательства, падение тяжёлого тела в грязь… Но прежде, чем остальные успели обернуться на вскрик, последняя пуля ударила чуть выше предшественницы. Наверное, она зацепилась за что-то твёрдое, развернулась в полёте — и закувыркалась в воздухе со всей нерастраченной энергией, на доли секунды обратившись в адскую газонокосилку.
Мужчина ничего не успел понять. Брызнула кровь, ошмётки мяса, осколки перемолотых шейных хрящей. Пуля почти отрубила голову, от шеи остался лишь чудом уцелевший лоскут кожи. Обильно брызнув в глаза третьему кровью из перебитых артерий, обезглавленное тело завалилось на соседа. Ничего не видя и не понимая, зато слыша отчаянный вопль сзади, да ещё придавленный тяжёлым телом, «турист» потерял голову от страха. Ещё бы не испугаться: он ведь шёл охотиться на безоружных, настрелять мутантов, сколько указано в лицензии, и домой, делать чучела. А вместо этого — двое убитых, один… То ли раненный, то ли тоже того, пока не поймёшь. Да и с глазами-то что стало? Ни хрена не видно!!! А-а-а!!!
Вопль, уже не боли, а ужаса вспорол мглу, лязгнуло отброшенное оружие, загонщик метнулся куда-то в сторону. Вскоре вопль ужаса перешёл в хриплые стоны боли и ругань. Немудрено: сам Мэтхен даже днём ни за
Ничего, теперь он знает, как целиться, и положит пули, как надо. Обойти тут нельззя, а садить из пушек-пулемётов можно до бесконечности. Ребяткам придётся лезть по одному — мишени получатся что надо. Мэтхен сам дивился собственной злой радости, будто почёрпнутой у Забойщика. Сейчас она была к месту, она, как панцирь, защищала от накатывающей паники.
«Бегом отсюда! — снова яростный, полный силы и власти голос. Кто бы ни был этот вещун, приказывать он умел. — Вон тропа, сейчас покажу! Пробежишь полкилометра — будет люк. Спустишься. На поверхности выловят, как только рассветёт».
Парень осторожно выполз из бетонного «домика», петляя в развалинах, помчался во мрак. Вовремя: там, где остался враг, прозвучало что-то новое. Это был не рёв автоматической пушки, не басовитый грохот пулемётов, даже не относительно тихий лай автоматов. Что-то протяжное, воюще-шипящее. Над развалинами поднялся мутный во мраке огненный ком, описал огневеющую дугу — и упал под плиты. Миг было тихо, потом на месте недавней лёжки вспух бесформенный ком огня, расшвыривающий обломки. Упругая воздушная волна, клочья склизкого мха, бетонное крошево сыпались повсюду, пара довольно крупных камешков больно ударили в спину. Уплотнившийся, горячий, пахнувший сгоревшей взрывчаткой воздух заставил посунуться вперёд, Эрхард едва не потерял равновесие, но сумел удержаться на ногах. В ушах звенело от грохота, по щеке из длинной царапины стекали капельки крови, сердце колотилось так, что, казалось, вот-вот вылезет горлом, и улетит, как голубь, выпущенный на волю. Лёгкие судорожно втягивали сырой, зловонный воздух, но его не хватало, отчаянно не хватало.
«Здесь! — раздалось в голове. — Прыгай!» Мэтхен едва успел затормозить перед чёрным, ещё чернее окружающей мглы, провалом. На такое расстояние не могли добить даже установленные на машинах прожектора, выстрелы доносились глухо и совсем не страшно… Надо же, они ещё утюжат развалины, вот идиоты! Прыгать в неизвестность не хотелось, а ужас уже не давил на сердце с такой силой. Но ноги Мэтхена сами сделали шаг — и он ухнул вниз.
Эрхард не успел даже испугаться, когда ноги с плеском ушли в воду. На этот раз именно воду: такой чистый, звонкий плеск может издавать только настоящая, без мерзкой химии, вода. Конечно, пить её он бы всё равно поостерёгся, Зона быстро приучила не доверять ничему. Но смыть покрывшую тело и начавшую подсыхать едкую дрянь было неплохо. Холодная вода бодрила, смывая накопившуюся усталость. Зато Мэтхен обнаружил, что зверски голоден. В том доме осталась еда отряда, вряд ли убийцы на неё позарились — но вернуться туда он не сможет ни за какие коврижки.
Мэтхен выбрался из глубокой лужи, неуверенно замер. Можно подняться наверх, но наверняка не за горами рассвет, а значит, поиски посмевшего сопротивляться. Идти вглубь, в неизвестность, в абсолютном мраке, хотелось ещё меньше. Не зная, что делать, и как быть, Мэтхен устало опустился на камень. Присутствие неведомого союзника, то ли мага, то ли экстрасенса, сейчас не ощущалось. Обступившая тьма стала абсолютной и непроглядной, молчали и другие чувства. Даже звук моторов и стрельба стихли, прекратился, наконец, ядовитый дождь. В измученном дневными заботами мирке Резервации воцарилась могильная тишина. И не было рядом Забойщика, злого и властного, но справедливого и знающего, что делать. Не было вообще никого. Сознание, что он, мирный, никогда не бывавший даже на барбекю книгочей оказался в кошмарном мире мутантов один, нагоняло смертную тоску.