Обречённые. Том 1
Шрифт:
— Проникновение, всё равно какими способами, подкуполян в Забарьерье. А если они начнут бесчинствовать, убьют кого-нибудь, ограбят — будет повод. Если пострадает Купол, и часть газов вырвется в атмосферу… Много чего, всего не упомнишь.
— Хорошо, Эрхард, я запомню. Постараюсь, чтобы повод не появился. Теперь позволь задать личный вопрос… Что будешь тут делать?
И снова — вопрос вопросов. Только теперь — касающийся его одного, можно сказать, почти интимный. Можно неприветливо буркнуть: «Без тебя разберусь!», заканчивая странный разговор — но Отшельник прочитает мысли прямо в голове, и поймёт, что путных идей — нет. Он не знал, чем занимаются местные, кроме охоты (то в виде охотников, то в виде дичи). В первом качестве он зелёный новичок, второй вариант и вовсе… гм… нежелателен.
— Я понял, — снова кивнул Отшельник, придерживая голову тоненькими ручками — наверное, он опасался, что тщедушная шея не выдержит, и голова оторвётся. — Поставим вопрос иначе. Что вы знаете об экономике Подкуполья?
— Экономика? Здесь есть экономика?
— А откуда, по-твоему, смог, радиация, да и мутанты? Нет, хоть она больше никому не нужна, промышленность тут есть, и она работает. Переработка отработанного ядерного топлива, утилизация мусора, изготовление синтетических нефтепродуктов, производство газа, глубокая переработка угля, изготовление синтетических пищевых продуктов. То пойло, которое тут пьют все от мала до велика — парадоксально, но ими и изготовляется. То же с синтетическими продуктами, которыми они питаются. Самое интересное, от Забарьерья не требуется вообще ничего, всё, что потребляют местные, они же и производят. При этом большая часть продукции уходит к вам. Практически бесплатно. Согласись, выгодный бизнес для поставщиков, ведь всю прибыль они забирают себе. Думаю, поэтому нас Там и терпят. Это выгодно.
Настал черёд Эрхарда вспоминать. Отшельник не сказал ничего нового, только общеизвестные факты. Другое дело, что, во-первых, они не афишировались, а во-вторых, подавалось совсем по-другому. Программа «Автономизация». Пусть выродки сами себя кормят, да ещё кое-какую продукцию на Большую землю поставляют.
Вспомнилась конференция в Бонне, посвящённая нанотехнологиям. И слова ведущего специалиста в этой области, начинавшего в той самой компании «Зедко», на которую работал Александр. «Новые технологии окончательно устраняют возможность неквалифицированного труда. Даже если вообще не платить, но заставлять их работать на пределе, традиционное производство будет дороже современного, и менее эффективным». Эрхарду пришлось напомнить себе, что надо дышать, потому что стоило сопоставить данные, и…
— Отшельник, — сглотнув, произнёс он. — А что будет, когда это станет невыгодным? Если будут открыты технологии, позволяющие производить всё ещё дешевле, чем сейчас…
— Интересно, как это — дешевле, чем бесплатно? — Ага, значит, мудрец что-то не знает! — Я знаю, как возникла Зона: грязную промышленность потому к нам и перевели, что мутанты работали дешевле «азиатских тигров»: за синтетическую баланду и пойло на основе технического спирта. Нет, Зону потому и не уничтожили до сих пор, что её существование — выгодный бизнес. — Отшельник немного помолчал, всосал ещё немного жидкости — и, оторвавшись от соломинки, негромко добавил: — Но если когда-нибудь будет, как ты говоришь, Зоне конец. Защищать её нечем и некому, так что… В общем, думаю, пока нам ничего особо не грозит, я имею в виду, Зоне в целом, но повод всё равно лучше не давать. Ладно, я хотел сказать не об этом. Ты — историк, причём специализировался на России…
— На Восточной Европе. Россия — так, увлечение. Выяснилось, что многие факты истории невозможно объяснить, забыв об этой стране. Но сейчас вообще сведений по России не достать, боюсь, скоро забудут, что была такая страна. Да что говорить? Нашим выгодно забыть, что на месте Резервации что-то было. Значит, и забудут. По крайней мере, будут очень стараться.
— Хороший ты парень, не зря я тебе помог, — произнёс Отшельник, устало прикрыв глаза. — Скоро придёт мой знакомый, Биг — ты не пугайся, хоть на вид он и… эээ… необычный, но сердце доброе. Он проводит тебя до посёлка, проследит, чтобы с тобой ничего не случилось.
— Дальше пойдёшь один. В посёлке не любят таких, как я, — Биг указал в щупальцем вправо-вперёд. — Хотя мои родители были, как они, а дети поселковых, возможно, будут как я.
Эрхард смотрел смотрел вперёд, но ничего не видел, всё скрывала предрассветная мгла. Эта ночь была не такой, как первая. Западный ветер не мог нагнать столько смога, как восточный, не выпало и дождя — по меркам Подкуполья просто здорово. Временами в разрывах тяжёлых туч мелькало мутное, мертвенно-белое пятно: луна была редкой гостьей в этих местах.
Биг правда оказался парнем что надо. Хотя — опять же, прав Отшельник — поначалу Эрхард изрядно струхнул. Огромный сухопутный осьминог, которого мама-природа (а точнее, бабка-мутация) щедро одарила клешнями, челюстями, жвалами. Глаза на длинных стебельках, выдвигающиеся, как перископ у подлодки, одиннадцать толстых длинных щупалец с присосками и клешнями. И огромный бородавчатый горб, лениво покачивающийся на ходу.
Но что пугало больше, так это несоответствие, так сказать, тела и духа. Выросшему на фантастике, в которой чудовища обязательно тупые и кровожадные, начисто лишённые и намёка на интеллект, Мэтхену привыкнуть было нелегко. Но это Чудовище, как ни в чём не бывало, разговаривало — и не спешило демонстрировать кровожадность. Не будь внешность Чудовища, как про себя стал называть Бига Эрхард, такой… необычной, быть бы ему симпатягой. Вроде бы даже начитанным — иначе откуда здесь, в Подкуполье, он так хорошо знает историю, политику, экономику? Отшельник говорил, он собирал книги, что порой попадались в развалинах.
— Биг, а ты читать умеешь? — ради интереса спросил он.
— Да. Когда маленький был, мать научила, — отозвалось Чудовище, но без охоты. — Думала, что должен кто-то помнить, как всё было. Потом сам собирал, что мог найти, и читал. Пока читаешь — кажется, что этого всего, — одно из щупальцев поднялось, обведя окружающее запустение. — Всего этого нет. Что всё, как прежде. И сам я — как вы там, в Забарьерье…
Эрхард хмыкнул. «Знал бы ты, уважаемый, как у нас к слишком любознательным относятся! Особенно к тем, кто интересуется запретным — ну, например, Россией… Хотя, надо признать, студентом Биг стал бы неплохим». Представив себе Чудовище в университете, за студенческой скамьёй, или сдающим зачёт, Мэтхен окончательно развеселился — правда, старался не смеяться и даже не улыбаться — чтобы ненароком не обидеть. Мало ли что у него на уме?
Кстати. Если он когда-нибудь ещё увидит Бига, надо будет уговорить поделиться книжками. Возможно в Зоне сохранилось что-то, что днём с огнём не найдёшь Там.
— И автомат припрячь, — посоветовал Биг. — Не пригодится он тебе тут, не воевать пришёл!
— Ну, до свидания, Биг, — отозвался Мэтхен. — Увидимся. И не очень-то завидуй тем, кто за Барьером: кое в чём там хуже, чем в Резервации.
«По крайней мере, отсюда меня не выгонят — потому что некуда, не на Хань же!»
Идти пришлось недолго. Свинцовая пелена расступилась, показались развалины. Теперь не поймёшь, были это пятиэтажки или высотные дома — сохранились стены первых этажей, фундаменты и подвалы, самое большее — несколько комнат на втором этаже. Некоторые дома обитаемы: об этом свидетельстуют наспех сооружённые из хлама навесы, красные отблески костров в окнах. Впрочем, руины предпочитали не все. Немало хижин и шалашей разместились поодаль — на захламлённом, неимоверно грязном пустыре. Тут же громоздились отбросы, фекалии, заношенная до полной неузнаваемости одежда и обувь, разлагались дохлые крысы, многие — непривычно голые, без волос. Подкупольные крысы, конечно, твари живучие, и насчёт радиации тоже. Но эти где-то хапнули дозу, запредельную даже для них. А может, химией какой потравились — этого в Зоне тоже навалом. И микробов, мутировавших в нечто невообразимое, не стоит сбрасывать со счетов.
Когда он дошёл до края развалин, рассвет продрался сквозь пелену мрака. В поредевшем смоге, метрах в ста впереди, проступил абрис чего-то огромного. Это и есть завод — сердце и средоточие поселковой жизни. Что там производится, или перерабатывается, Мэтхен не знал — но, он не сомневался, не знают этого и поселковые. «Только бы не ядерные отходы перерабатывали, и не химию какую-нибудь» — подумал Мэтхен. Он и так боялся поверить, что агрессивная среда его не берёт — но что, если придётся жить рядом с центром загрязнения? И всё-таки этого не избежать: вне посёлков еду не достать — если, конечно, не стать каннибалом.