Обреченный странник
Шрифт:
— Не жаловался, — пожал плечами Иван. — В монастыре живет, при митрополите…
— При самом митрополите?! — вновь перебила она его, не давая договорить, и привычно всплеснула руками. — Кем он ему будет хоть, митрополиту?
— Того, мать, не знаю, не спрашивал, — Иван неловко чувствовал себя перед женщиной и начал уже жалеть, что сообщил ей о знакомстве с монахом.
— Меланьей меня зовут, — схватила она его за руку и потащила за собой, — айда, айда в избу, неча тут сиднем сидеть.
— Мне башкир дождаться надо, а то подумают, что сбежал от них, попытался отговориться он. Но слабая отговорка не помогла, и Меланья уговорила его все же зайти в избу, начала хлопотать возле огромной русской печи и все говорила, говорила, спрашивала об Алеше, рассказывала про старшего, Максима, и вскоре Иван знал обо всех бедах и невзгодах, постигших семью Слопцовых за последние годы, про всех родственников и соседей. Он начал искать было предлог, как бы ему выбраться обратно на улицу, но тут открылась дверь, и в избу вошел невысокого роста парень, по годам ровесник Ивана, пожалуй, даже чуть моложе, и с ходу, не поздоровавшись, спросил:
— Кого там башкиры поджидают? — стрельнул глазами в сторону Зубарева. Тебя, что ли?
— Максимка, то человек от Алешеньки нашего, — пояснила мать.
— И башкиры тожесь от него будут? — настырно продолжал тот.
— Со мной они, — сказал Иван, вставая с лавки, — руду взялись до большака подвезти.
— А-а, старатель, значит, — равнодушно протянул Максим, опускаясь бесцеремонно на место Ивана. — Много ль намыл?
— Чего намыл? — не понял Иван.
— Золота, чего ж еще. Прикидываешься или в самом деле дурак? — дерзко скаля зубы, спросил Максим.
— Ладно, пойду я, — Иван понял: разговора не получится, — и счел за лучшее уйти, не дожидаясь осложнений.
— Куда же ты? — всплеснула руками Меланья. — Счас на стол накрывать стану, оставайся.
— Не горячись, паря, — зевнул широко Максим, — на меня внимания особо не обращай. Я злой седня, не поймал ничего на реке. Двух щук только.
— И то хорошо, — успокоила его мать, — а где они? Во дворе, что ль, оставил? Так мухи налетят, нашпокают мигом… — и она быстренько по–молодому, выскочила на улицу.
— Счас перекушу чего и отойду душой, а то с утра голодным ушел, вот и злой, как черт. Да ты садись, садись, звать–то как? — Иван назвался, и Максим продолжал объяснять, — жила золотая у нас прошлой осенью вся вышла, новую никто сыскать не может, Федька вон даже, дружок мой, пробовал шурф бить, а все впустую. Как тут злым не станешь? Спасибо, что заехал, неожиданно миролюбиво заговорил он, — Алешка там жив–здоров? И хорошо. В самом Тобольске живешь? Ни разу не был. Говорят, город большой, красивый… А у нас чего ищешь, коль золото не мыл?
— Серебро, — Иван решил, что скрывать ему нечего, а с таким человеком, как Максим, лучше говорить начистоту.
— Ишь ты! Серебро! То дело сурьезное, с налету не одолеть. Надобно шурфы бить, жилу опять же искать. Сам–то из каких будешь?
— Из купцов, — глядя прямо в глаза собеседнику, ответил Зубарев. — А что? Непохож?
— Кто тебя знает, может, и похож, а мобыть, и не очень. Ты мне вот чего скажи: мужиков на работу нанимать станешь? Бери меня старшим. Я их умею в хомуте держать, никто и не пикнет, капельки в рот не возьмут. А то ведь у нас народ, знаешь, какой: палец в рот не клади — руку по локоть отхватят, и, довольный своей шуткой, он громко захохотал.
— Нанимать, вроде, пока рано, ты бы мне лучше сказал, есть ли серебро в породе, что я везу. Можешь на глаз определить?
— Не станешь в найм брать, — разочарованно протянул Максим, — а я губища уже раскатал, думал, заработок привалил. Чего ты про породу спросил–то? Не–е–е, друг, тут тебе по серебру точно никто не скажет. Надо к Демидовым на завод везти, там у них мастера — так уж мастера. А мы кто? Старатели. Чего найдем, то и наше. Только к Демидовым я те ехать бы не советовал…
— Отчего так?
— Мигом у тебя выведают, где брал, и место то застолбят, а то еще хуже может выйти…
— Это как — хуже?
— Сам узнаешь, когда с ними встретишься. И позабудешь, как мать родную зовут. Мужики наши рассказывали, и батя мой покойный завещал: к Демидовым не суйся, а то и ног не унесешь.
— Чем они страшны так, Демидовы твои?
— Какие они "мои", дурень. Богатеи они, промышленники, а потому лучше к ним под руку не попадаться. У тебя разрешение на разработку серебра есть?
— Есть, — кивнул Иван, — из самого Сената.
— Тогда другое дело, может, и не тронут Демидовы. Страшны–то не сами господа, они на Урал к нам лишь по большим праздникам приезжают, а ихние приказчики, которые и заправляют всем. Нас, старателей, они не особо трогают, потому как все одно, что намоем, к ним и попадает за гроши, а вот тех людей, которые большое дело открыть хотят, живьем съедят и не поморщатся. Ехал бы ты, Иван, не знаю, как по батюшке, к себе в Тобольск да искал там кого из горных мастеров. Демидовы тебе правду не скажут.
— Были бы они у нас в Тобольске, мастера… — сокрушенно вздохнул Иван, — нет их, мастеров, одного нашел, и то заезжего.
— Ну, тогда не знаю, чем и помочь тебе, Ваня. Не обессудь, не подскажу.
Меланья, которая принесла с улицы рыбу, пойманную Максимом, давно уже накрыла на стол и ждала, когда они закончат разговаривать, не смея вмешиваться в мужской разговор, почитая старшего сына за хозяина.
— Все, что ль? Наговорились? — спросила, когда они ненадолго замолчали. — Айдате руки мыть да и за стол.