Обретенная любовь
Шрифт:
Его ослепительная улыбка была циничной.
— Я довольно откровенен, подружка, но не думаю, что займусь этим сам. Ведь мне нужна любовь хорошей, добропорядочной женщины. За неимением таковой, я пренебрегаю всеми остальными, в отличие от моего знаменитого отца.
Джина задумчиво посмотрела на него.
— Ну ты просто философ. И как ты к этому пришел?
Губы Тони скривились в усмешке.
— Способна ли ты в сыне королевского адвоката Иана Карсона увидеть что-нибудь еще? Могу я быть... — он неожиданно изменил голос, —
Ресницы Джины опустились и темной бахромой легли на ее щеки. Она вспомнила старые невысказанные обиды.
— Если хочешь узнать мое мнение, я тебе скажу: лучше бы ты воздержался от такого легкомысленного решения. Что значат сильные ощущения в сравнении с ранней гибелью? — проговорила девушка.
Тони повернулся к ней, в его нахальных темных глазах сквозило откровенное желание.
— Все сильные ощущения в мире — ничто, когда я смотрю на тебя. Есть что-то в этой длинноногой блондинке... точно я не знаю, но это что-то восхитительное.
Джина состроила гримаску, и он тактично сменил тему разговора, чувствуя, что девушка не склонна выслушивать комплименты.
— А что ты думаешь о реактивной железной дороге, мой ангел? Впечатляет?
— Очень.
— Достаточно, чтобы поужинать сегодня со мной? Обещаю вести себя, как бойскаут.
По его глазам Джина поняла, что он не сдержит слова. Она тянула время, чтобы подразнить его.
— Дай мне подумать, Тони.
Она откинулась на плюшевое сиденье машины, и Тони, довольный собой, ухмыльнулся.
— Дай мне все прелести жизни. И не сомневайся, уж я смогу ими распорядиться как надо.
— Это твои слова?
— Нет, но пусть будут моими.
Тони отвел глаза от дороги и улыбнулся ей.
Они знали друг друга всего несколько недель, и Тони нравился девушке. Но все же инстинктивно она держалась с ним настороже. Тони Карсон был испорчен своими легкими успехами и одержим дурацкой идеей, что все девушки, словно наливные яблоки, упадут к его ногам от одного его прикосновения. Но Джина не желала ему потакать. У нее сложилось достаточно четкое представление о женщине, какой она хотела стать, и в ее планы не входило падать к чьим-либо ногам.
Автомобиль ехал мимо зеленых газонов, на которых кувыркались и шумно резвились дети. Каждый житель австралийской окраины стремился иметь хотя бы четверть акра собственной земли, и потому дети здесь росли счастливыми и беззаботными. «Мустанг» плутал по многочисленным закоулкам, пока наконец не свернул на красивую спокойную улицу, где жила Джина. Здесь лишь деревья могли считаться старожилами: дома были очень современные. Тони свернул на подъездную дорожку, вымощенную булыжником. На капот машины сразу же посыпался дождь из голубых колокольчиков. Чистый воздух после грозы был напоен ароматом франджипаний, украшавших любой сад.
Юноша взглянул на дом оценивающим взглядом, глаза его при этом сощурились.
— Ох, мисс Лэндон! Очень красиво. Такое же совершенство, как и вы сами. А ваш папаша вообще лучше всех!
Перегнувшись через Джину, он открыл дверцу.
— Ну?
На губах девушки играла озорная улыбка, а взгляд Тони блуждал по изгибам ее тела.
— Ну так что же, Джина, девочка моя? Тебе двенадцать или двадцать два? Решайся!
Длинные ресницы прикрыли ее глаза.
— Уже почти семь часов, — произнесла она жестко, не оставляя себе путей к отступлению. — Можешь зайти и познакомиться с моей мамой.
— Ничто в этом благословенном мире не остановит меня!
Он посмотрел на нее внимательно своими темными глазами.
— При твоей маме я буду паинькой. Я же знаю, что у меня нет никаких шансов на благосклонность такой сногсшибательной девушки, как ты, Джина.
В ее ясных глазах появились ехидство и насмешка.
— Мне кажется, ты очень опасный парень, Тони.
— А ты сама житейская мудрость! — он засмеялся.
Лишь когда «мустанг» скрылся из виду, Джина скользящей, грациозной походкой направилась к дому.
Джина вошла в дом. Линда, стоя на деревянной лестнице, с грустью разглядывала большой, имеющий форму сердца лепесток цветка. Это было лишь одно из огромного количества красивейших комнатных растений в ее любимом доме. Она улыбнулась девушке едва заметной улыбкой, от которой тает сердце.
— Привет, цыпленок! Я думаю, им маловато влаги. Лучше их поставить в миску с водой.
Она коснулась нежными пальцами оранжевых бутонов, слегка напоминающих восковые.
Джина засмеялась звонким, чистым, молодым смехом:
— В твоем лице театр потерял великую актрису! Ты подглядывала у окна, и не думай, что я не заметила, как шевелилась занавеска.
На самом деле она ничего не заметила и, как обычно, разыгрывала Линду; но, доверяя своей интуиции, девушка часто оказывалась права.
Ее мачеха, застенчиво улыбаясь, спускалась по лестнице. Невысокая стройная брюнетка лет сорока, с голубыми глазами. И отец, и Джина очень любили ее: в ней было какое-то неуловимое очарование.
— Никогда не верь обаятельным мальчикам в супердорогих спортивных машинах, — произнесла Линда, и это прозвучало достаточно убедительно. — Может оказаться, что у них непомерные амбиции.
Смех Джины прервал ее.
— Ну хорошо, у тебя будет шанс разобраться в этом самой. Сегодня! Он умирает от желания познакомиться с тобой. Мы собираемся поехать поужинать.
На лице Линды появилась тревога.
— Ого, так вот, значит, откуда ветер дует!
Сидя в крутящемся кресле, Джина с удивительным изяществом слегка подогнула под себя длинные красивые ноги и с любовью посмотрела на мачеху.
— Вовсе нет! Не стоит так тревожиться. Мы всего лишь хорошие друзья. Повторяю, просто хорошие друзья!