Обряд копья
Шрифт:
— Так ты же не свет не заря припёрся и занял моё рыбное место, ещё орал, что кто первый того и тапки — вот я и пошёл на твоё место, раз уж ты поступил, как чужак.
— Ха! Да кому твоё место рыбное нужно-то?! Там же рыбы вообще нет! То ли дело моё местечко у ограды, с той стороны никто не ловит, вот мне рыбы больше и достаётся!
— Больше? Да когда ж ты хоть раз-то рыбы вылавливал больше меня? — снова распалился я.
— Больше тебя? Да ты ж бездарь, который рыбачить не умеет! Ещё бы! Откуда тебе вообще знать, как рыбачить? Меня отец учил, а тебя кто? Книжка, которую, якобы,
Я ударил со всей силы, размахнувшись, кулак прилетел противнику под глаз. Моё запястье громко щёлкнуло, прострелив вспышкой боли. Тут же я отскочил, схватившись за руку, но боль быстро прошла. А Алем уже прыгнул на меня, размахивая кулаками, что та мельница.
Попытался блокировать его руку, но мне тут же прилетел кулак в самую макушку, отчего во рту разлилась тупая пустота, я поплыл, но смог пнуть ногой, отталкивая этого чужого прочь. В голове что-то лопнуло, как струна, все мышцы резко сжались, выгибая тело дугой. Не успел я толком испугаться, как увидел перед лицом стремительно растущую ввысь траву. От неё в небо поднималась серая дымка, будто туман, она поднималась всё выше, пока не попала в облако. Затем меня резко ударило, отчего в глазах вспыхнули искры.
Я очнулся лежащим на траве, по губе в открытый рот текло что-то горячее. Сильно болел нос. Я стал подниматься, вытирая кровь из разбитого носа. Алема скрутили сразу пятеро, Дора помогала мне встать, держа за руку. И все они смотрели на меня с ужасом.
— Что, тьфу, — я сплюнул кровь, попавшую в горло. — Что случилось?
— У тебя было прозрение, Арен, — сказала почти плачущая Дора.
— Это было прозрение? — спросил я, и сам понял, что да, это было оно. — Но что случилось, почему у меня разбит нос?
И по тому, как все посмотрели на Алема, я всё понял. Он совсем потерял разум, ударить во время прозрения… это… это… Это было слишком подло. Так мог сделать только чужой, но никак не человек. Я уже собирался свернуть этому чужеродцу голову, рванул вперёд, но меня остановила Дора, а потом и остальные навалились.
— С ним разберутся старшие, Ар…
— Да он же чужой в обличье человека! Убить его — священная обязанность каждого!
— Не чужой он, — потупилась Дора. — Ты просто не знаешь. В любом случае решать должны взрослые.
— Я уже взрослый! — закричал я. — Пустите меня, и я всё сделаю сам.
— Нет, Ар. Так нельзя.
Я ещё какое-то время упирался и рвался прибить гадёныша, но потом плюнул и поддался. Нужно постараться — вспомнить прозрение, что там было, что я чувствовал? Это же так важно! Первое прозрение — самое важное! Оно показывает родную стихию! Я столько времени ждал его… И всё потеряно. Что там было? Какая-то трава, которая быстро росла и испускала дымку? Это стихия жизни? Или важна была именно дымка и облака? Что это было?! ЧТО?!
Ребята вокруг смотрели с жалостью, будто моя жизнь кончена. И это было, чёрт подери, так! Я жил с целью познать стихию и стать зверем! А теперь… что мне теперь делать?
Глава 3
Когда мы пришли назад в деревню, ребята разделились
— Это правда? — глухо раздался необычный голос Дрима, который сегодня отдыхал от охоты.
— Да, Алем ударил Арена во время прозрения, — чуть не плачущим голосом ответила ему Дора.
— Ты уверена, Дора? Это очень серьёзное обвинение, — тяжело роняя слова, произнёс бледный, как известь отец Алема.
— Мы все видели! — звонко от волнения пропищала Лима. — Он сделал это специально!
— Что ж, — трясущимися губами ответил Алед. — Вечером будет суд. Если всё подтвердится. *всхлип* Алем будет изгнан из деревни навсегда.
— Как навсегда?! — закричал вдруг молчавший до сих пор Алем. — Я ещё ребёнок!
— Уже нет, — его отец махнул тяжёлой головой в сторону моей мамы.
Она стояла бледная, как мел, её глаза быстро перебегали с лица на лицо, постоянно возвращаясь ко мне. В её пышных красных волосах белел цветок с нашей яблони. Понимая, что случилось, я обомлел. Алем, конечно, тот ещё чужой, но… мы же с ним выросли вместе. Как так? Почему он сегодня себя так вёл, почему его изгонят из деревни? Но потом вспомнил поднимающийся от травы дымок. Зло сжал зубы, глядя на то, как его связывают, и, развернувшись, пошёл на свою любимую площадку.
Алем сам виноват в своей беде. Он — чужой. Вчера одна из тварей другого мира выпила его душу, оставив только оболочку, в которую и вселилась. Чужой должен быть убит, а не изгнан. Взмах руками вверх, и воображаемое копьё вонзается в грудь Алему. Да, вот так! Воображаемый парень упал, истекая белёсой кровью чужих. Взмах руками, и воображаемое копьё отсекает его голову.
Я встряхнул голову. Нужно тренироваться. Я — тело.
Да кому теперь эти тренировки нужны? Прозрение было сбито, я теперь никогда не познаю свою стихию! Я даже не знаю, что это за стихия! Жизнь? Природа? Облака? Или что-то вовсе экзотическое… Такое и с прозрением познать тяжело!
Руки вверх, потом поставить их на землю, отшагнуть, разогнуть ноги, прикоснувшись пятками к земле. Что мне делать теперь?! Опустить спину, не касаясь вытоптанной земли, посмотреть в небо. Жить, подобно старику Грек? Отказаться от познания стихии и заниматься земледелием? Грррр. Согнуть колени и посидеть, свернувшись калачиком.
Постепенно, с ходом тренировки я успокаивался. Злость и обида постепенно улеглись. Я то и дело возвращался мыслями к произошедшему, раскладывал на каждый шаг — что я мог изменить, чтобы этого не случилось? И не видел ни единой возможности. Алем явно на меня за что-то взъелся, но за что? Мы никогда особо не дружили, но чтобы откровенно враждовать? Если подумать, то всё началось вчера, когда он рассказал о своём прозрении. Обиделся на то, что Дора мне рассказала про его не чистый огонь? Да никто бы и не поверил в эту ерунду, чистые стихии — это сказки для детей. Как и видения мифического зверя в прозрении.