Обряд посвящения
Шрифт:
Они с Джимми часто приходили на этот склон и смотрели на поезда, мелькающие так быстро, что лица в окнах расплывались. Поезда обещали быстрый побег из города. И неважно, что пассажирами были по большей части люди, которые ездили на работу в Филадельфию или в Нью — Йорк либо возвращались оттуда. Сама идея побега казалась важнее. Убраться ко всем чертям из Лорел — Хилла, Нью — Джерси. Дальтон ненавидел свою жизнь, а значит, и город, который запер его в своих границах. Когда он выберется отсюда, то никогда не вернется.
— Я представлял это себе, Джимми, — продолжал он. — Я слышал, как хрустят кости и он воет от боли. Так приятно.
— Хреновая жизнь, чувак, — мрачно усмехнулся Джимми.
— Но если бы я убил их обоих, — добавил Дальтон, — я был бы свободен. Никто бы не заявил об этом. Я прыгнул бы в поезд, и только меня и видели.
— Мечтай, Ди — Мэн [29] , — Джимми еще раз хихикнул. — Я видел, как ты в праведном гневе колотил парней, которые смотрели на тебя не так, но ты в жизни не убьешь своих предков.
— Думаешь, это забавно? — Дальтон поднялся на ноги и, сжав кулаки, навис над приятелем. — Думаешь, я такой смешной?
Джимми отшатнулся и вскочил:
— Да ладно тебе, мужик. Я ведь пошутил, понимаешь. Просто… как ее там… проверка ситуации. Правильно?
Дальтона внезапно захлестнула ярость, и он впечатал кулак в живот своего костлявого приятеля, отчего тот согнулся пополам.
29
Ди — Мэн — Крушитель (англ. Demolition Man), персонаж из комиксов Марвел.
— Моя жизнь не шутка!
Подняв руку, чтобы остановить Дальтона, Джимми несвязно проговорил:
— Какого черта!
— Думаешь, я шутка?
— Ладно, я не то имел в виду…
Дальтон ощутил знакомую вибрацию подходящего поезда. Он как–то читал, что эти поезда едут со скоростью двести сорок километров в час и проскакивают много станций, не притормаживая.
— Хочешь проверку ситуации?
Дальтон сгреб Джимми за ворот рубашки и шлевку, и сбежал с ним вниз по склону, пока тот пытался удержать равновесие. Краем глаза он уже видел серебристое пятно, которое стремительно приближалось и сверкало на вечернем солнце.
— Вот тебе проверка ситуации!
Воспользовавшись разгоном, Дальтон швырнул Джимми на рельсы. Джимми взмахнул руками, его нога на мгновение коснулась рельс, а потом в него врезался высокоскоростной поезд. Звук ужасного столкновения утонул в реве состава.
Упав на колени, Дальтон зажмурился и поднял лицо к небу, а ветер от проходящего поезда трепал его одежду и остужал горящее под кожей пламя.
Голос в голове обратился к нему: «Иди ко мне!»
Внезапно Дальтон понял, где ему найдется место.
— Так вот, Джесс, — начал Барт Ларрибо, пока они шагали по велосипедной дорожке, петляющей за начальной и средней школами, — мы с Кейтом поговорили и решили…
— Вы решили? — перебил Джесс, чувствуя, как внутри снова закипает гнев.
Он думал, что после убийства старика проблем со злостью больше не возникнет. Именно отец, в конце концов, составлял проблему его жизни, а Джесс наконец смог его заткнуть. Следующий пункт: умотать отсюда и никогда не возвращаться. Но к чему спешить? Никто отца не хватится. У старика не было ни работы, ни коллег, ни семьи, ни друзей, которые хотели бы с ним водиться. Он был мерзким, и любой знакомый испытал бы облегчение от его отсутствия. Так что Джесс мог не торопиться и поднакопить достаточно деньжат, чтобы пуститься в дорогу как положено.
А потом Барт и Кейт позвали его на встречу, сказали, что это важно. Джесс решил было, что копы что–нибудь прознали, и согласился встретиться в зарослях, подальше от любопытных глаз.
Он надел серую толстовку и натянул капюшон на бритую голову, чтобы спрятать странные шишки, которые начали пробиваться из–под кожи. Стоило бы сходить к врачу, но это могло подождать, пока он осядет в другом городе, подальше отсюда.
— Мы взялись за безобидные квартирные кражи, — продолжал Барт. — Риск низкий, выгода высокая. А ты… ты не заинтересован, ну и ладно. Ты для нас слишком жесткий, Джесс. Как ты того мужика избил монтировкой… Ты его чуть не прикончил, чувак. Так что мы с Кейтом решили организовать собственное дело. Ты идешь своей дорогой, мы своей. Без обид, ладно?
Барт стоял слева, а Кейт справа. Джесс недоверчиво перевел взгляд с одного на другого:
— Вы оба так решили?
— Ага, — пожал плечами Кейт. — На вкус и цвет товарищей нет.
Джесс стремительно вскинул локоть и ударил Кейта в горло. Ахнув, тот рухнул на колени. Джесс обхватил голову Барта, пригнул ее и коленом разбил ему нос. Барт шатнулся вперед, оступился с дорожки и по грязной насыпи скатился к руслу реки. Джесс отправился следом.
— Хотите выпнуть меня из своей жалкой шайки?! Неудачники, думаете, вы мне нужны?! — он схватил Барта за затылок и несколько раз вмазал лицом в ближайший древесный ствол. — Ничтожества!
Уронив Барта на землю, он поднялся выше по склону и нашел Кейта: тот лежал на боку, беспомощно кашляя и пуская слюни. Джесс сгреб его за запястье, стащил вниз и кинул около безжизненного тела Барта. Пока Кейт хрипел и брызгал слюной, он отыскал подходящий тяжелый булыжник.
Кейт уставился на него снизу вверх и в панике вытаращил глаза, увидев занесенный камень. Он забормотал:
— Не–не–не!
— Ты уже всё сказал, — проговорил Джесс и обрушил булыжник ему на лицо.
После третьего или четвертого удара, дробящего плоть и кости, он остановился.
Лица его бывших друзей стали неузнаваемыми. То, что надо.
Пару минут он потратил на то, чтобы проверить бумажники и забрать наличку. Затем завалил тела опавшими листьями, ветками, комьями мокрой грязи и кустарником, чтобы с дороги их не разглядели велосипедисты и пешеходы.
Джесс ощущал скорее облегчение, чем сожаление.
— Скатертью дорожка, — сказал он.
И услышал голос — в мыслях, а не извне. Голос сказал: «Иди ко мне!»
Райан Брэмбл сидел на земле за маленьким торговым центром, состоящим из бутербродной, магазина спиртных напитков, тату–салона и пиццерии. Укрывшись между двумя из четырех мусорных контейнеров, он сжимал голову руками, раскачивался вперед–назад и пытался не думать о секрете, который всю жизнь скрывал от него отец. Потому что каждый раз, когда он об этом думал, ему хотелось убить отца. Он подумывал преодолеть пять километров до дома и завершить начатое, и как он ни старался успокоиться, внутри кипела злость.