Обряд Ворлока
Шрифт:
«Это ж надо! — промелькнуло в голове новгородца. — А Олаф без всякой хитрости взял и выломал. Как говорится, на всякую хитрую хитрость есть…»
— Так что выходит?! — воскликнул Вратко. — Запор теперь сломан?
— Выходит так, — грустно согласился грек.
Он потрогал торчащий из стены ржавый рычаг толщиной в руку. Железяка свободно подалась под его пальцами, что навевало смутные сомнения в исправности запора.
— Сломан?
— Сломан, — кивнул Димитрий. — Остается лишь молиться…
— Ну, мы еще
Топот наверху не прекращался. К нему примешивались звуки голосов. Толстая преграда заглушала их настолько, что не разобрать, кто и о чем говорит.
— Нужно искать пути отступления, — поднялся с корточек Лохлайн. — Много они потратят времени, чтобы найти вход?
— Ну, так ищи! — огрызнулся Гуннар. Он нацелил на плиту-крышку Злое Жало, и Вратко не позавидовал первому «счастливчику», который обнаружил бы их убежище.
Динни ши приблизился к Вратко:
— Ворлок, спроси это… этого человека. Продолжается ли подземелье? Можно ли пойти дальше?
Словен кивнул. Почему бы и не спросить?
— Послушай, Димитрий… — Наверху заорали. Как пить дать, кто-то догадался, куда ведет единственная в капитуле расчищенная от мусора плита. — Скажи мне, подземелье не заканчивается здесь? Есть ли ход дальше?
Грек рассеянно потер лоб. Кажется, он пропустил слова парня мимо ушей.
— Я вот подумал, — неуверенно проговорил он. — Вот о чем подумал… Если заклинить рычаг, может, плиту станет труднее поднимать?
Вратко с сомнением посмотрел на рукоятку. Ответил, поразмыслив мгновение, другое:
— Хуже уж точно не будет. А чем его заклинить?
— Копьем твоего товарища. Он северянин, да?
— Из Хердаланда. Это в Норвегии.
— Можно попытаться загнать поглубже копье. Оно застрянет, и рычаг заклинится. Может быть…
Гуннар бросил на них косой взгляд. Неужели догадался, что предлагает грек?
Тем временем Олаф примеривался, как бы схватить плиту снизу и придержать ее. Викинг потянул бы на весах пудов шесть — кости и мышцы, но ни золотника жира. Пускай помучаются те, кто рыщет наверху. С таким «довеском» плита, конечно, станет неподъемной. Одна беда — за гладкую поверхность не ухватиться пальцами, как ни старайся. Тогда, и правда, остается только попытаться застопорить запорный механизм.
Вратко подскочил к Гуннару, схватил кормщика за рукав и, сбиваясь, пересказал ему предложение Димитрия. Клубок света при этом подрагивал и мигал. Наверное, его нужно было постоянно удерживать двумя ладонями.
— Я ему, знаешь, куда копье сейчас засуну? — Брови викинга сошлись на переносице, в голосе прорезалась опасная хрипотца. — Тоже мне, мастер-умелец выискался. Замки ломать мастер…
Хёрд отвернулся.
— Видишь? — повернулся Вратко к греку. — Давай другой путь искать.
— Там есть проход, но закрытый перегородкой! — махнул рукой Димитрий.
Из-под плиты снова посыпался мусор. Она дрогнула. Скрипнул, заскрежетал камень о камень.
— Поднимайтесь! Будем уходить! — воскликнул Вратко.
Динни ши подхватили своих раненых.
Вульфер с сожалением провел пальцем по железной рукояти.
— Ведь погонятся… Долго мы под землей прятаться не сможем. Не крысы все-таки…
— Что ты сказал? — дернулся Лохлайн.
— Тихо вы! — прикрикнул на них Гуннар. — Эй, ты, как тебя… Говори, что с копьем делать надо?
— Вот сюда, — ответил Димитрий по-урмански. Оказалось, он не только понимает речь северян, но и довольно сносно на ней говорит. Чего только раньше скрывал?
Грек показал щель между камнем и граненым рычагом. Да, убедился Вратко, как раз для копья. Меч вряд ли засунешь…
— Поможет ли? — проворчал кормщик, с размаху вгоняя Злое Жало в дыру. Налег всем телом, чтобы острие зашло поглубже. Наконечник завизжал, скользя по камню. Потом что-то хрустнуло. Копье застряло намертво, в чем Гуннар не преминул убедиться, попытавшись расшатать оружие. — Слабо мне верится что-то…
— Может, и не спасет, но задержит врагов, — вздохнул Димитрий. — А мы тем временем попытаемся уйти…
— Я теперь совсем безоружный остался, — развел руками викинг. — С ножом много не навоюешь.
Новгородец молча протянул ему меч… И выронил светящийся клубок.
Сорвавшись с ладони словена, сгусток солнечного света истаял, будто капля, и рассеялся, не долетев до камней, устилавших пол.
Они снова оказались в темноте.
Наверху орали. Кто-то возмущался, требовал не притворяться, а работать. Ему отвечал сварливый голос, оборвавшийся после звука смачной оплеухи.
— Засветил бы ты свой огонек, Подарок Ньёрда, — негромко проговорил Гуннар.
— Не получится, — убежденно отвечал новгородец. Он не лукавил. В самом деле, чувствовал, что не сможет повторить… Нет, не вису. Что виса? Слова, связанные созвучиями в строки. Того душевного накала, который вызвал обидные слова Олафа, ему уже не достичь. А заклинание, сказанное холодным разумом, без сердца имеет мало силы. Это он уже успел понять. Кто его знает, как там у других чародеев, а у него именно так дело обстоит.
— А ты попробуй, — мягко попросил кормщик. — Чего тебе стоит?
— Истинно так, ворлок, — поддержал викинга Лохлайн. Едва ли не впервые за все время их совместного путешествия. — Уж очень силен мрак. Даже я ничего не вижу. Может быть, наш друг, надевающий волчью…
— Постойте! — воскликнул Димитрий. — Не нужно ворожбы! Это все не по заветам Господа нашего!
— Что ж ты предлагаешь, мудрец? — настороженно произнес Олаф.
— У меня есть свечи. Сальные. Кто там у вас с огнивом управлялся умело?
Гуннар приглушенно захохотал:
— Что ж ты раньше молчал, грек?