Общий враг
Шрифт:
Кажется, их неловкая попытка разрядить напряжение удалась. Улыбнувшись и разведя руками – дескать, ничего не поделаешь – Ханта сказала:
– Ну, что ж – это надо отметить.
Одиэй сел за стол, поставив перед собой глобус Анемара – самый большой из трех имевшихся в доме. Легкая эйфория от выпитого вина еще не прошла, и было приятно лишний раз увидеть хорошо знакомые, но по-прежнему волнующие очертания горных цепей и кратеров на поверхности самого близкого к Фараллии мира. Иногда под воздействием алкоголя Одиэю начинало казаться, что кресло под ним слегка раскачивается, словно
Корабль под гордым названием “Посылающий вызов” строился в кратере Дюссерат. Кратер этот входил в число сорока восьми, видимых с Фараллии невооруженным глазом. Очень древний, он не имел лучевой системы. С севера к его ступенчатому валу примыкал втрое меньший кратер Либл, так что получалась этакая модель фрикционной передачи…
Дверь открылась, и в кабинет осторожно вошла Ханта.
– Почему Анемар, а не Умпер? – удивленно спросила она, приблизившись.
На мгновение Одиэй растерялся. Присутствие у него на столе этого глобуса и вправду выглядело несколько странно – ведь Анемар считался всего лишь пересадочной станцией. Да, стоило немного забыться – и на тебе… А впрочем, подобные небольшие проколы время от времени случались даже у самых опытных разведчиков-нелегалов.
– Я ведь все равно туда полечу, – ответил Одиэй. – Да и вообще это мое любимое небесное тело. И с лифтом я сколько провозился…
– Лифт – это да… Вся твоя жизнь.
Ханта встала у него за спиной и положила руки ему на плечи.
– А помнишь, как мы плыли к острову Нулонт?
– Да, конечно, – ответил Одиэй, вздохнув.
Это случилось незадолго до свадьбы. Они с Хантой решили посетить озеро-лагуну Тумбатор, находившееся на самом краю Литурании, в местности, где можно было видеть Анемар. Поздним вечером, взяв напрокат моторную лодку, они отправились к маленькому необитаемому островку Нулонт, который находился в четырех километрах от берега.
Электрический моторчик работал почти бесшумно. Из-за полного отсутствия ветра поверхность озера казалась гладкой, как пустой полированный стол. От висевшего у самого горизонта огромного красного диска протягивалась дорожка, похожая на струю волшебного пламени. Направления на Анемар и на остров почти совпадали, поэтому казалось, что плывут они по зыбкому светящемуся мосту, переброшенному через небеса прямо к фараллийскому спутнику.
– Когда-нибудь мы построим к нему настоящую дорогу, – мечтательно сказал Одиэй, глядя на Анемар.
– Это будет здорово! – восхищенно ответила юная Ханта, одетая в легкое розовое платье. С осветленными и завитыми волосами она поразительно походила на кинозвезду Таруат. Возможно, та была чуточку красивее, но какое это имело значение…
– Слушай – а зачем нам этот Нулонт? – спросил Одиэй. – Поплыли к Анемару.
Практически полный диск, почти касавшийся горизонта, и вправду выглядел очень близким. Казалось, можно легко заплыть за него и увидеть подпорку, на которой он держится, словно колоссальный рекламный щит.
– Давай! – охотно согласилась Ханта.
Одиэй слегка откорректировал курс, и через несколько минут озаренный светом Анемара остров проплыл мимо.
– Скажи, а этот лифт было бы видно? – спросила Ханта.
– Отсюда – вряд ли, – ответил Одиэй. – Мы слишком далеко от его основания, поэтому Фараллия заслоняла бы самый близкий его участок. Разве что в сильный бинокль… Да и то вряд ли. На фоне диска Анемара такая тонкая ниточка затерялась бы.
– Да, как же нам не повезло! – вздохнула Ханта. – Даже здесь Анемар виден так низко… Представляю, как это здорово – видеть его высоко в небе каждый день!
– Ну, что поделать – жизнь часто бывает несправедлива, – с улыбкой ответил Одиэй. – Но зато теллемунцы и все остальные к нему привыкли, и для них он не является чудом. А без чудес жить скучно…
Он покрепче обнял Ханту, которая положила голову ему на плечо… До Анемара они, конечно, не доплыли, но та волшебная ночь навсегда осталась для них одним из самых прекрасных мгновений, пережитых вместе…
– Столько лет прошло, а кажется, что это было вчера, – сказала Ханта.
– Да… А лифт ведь так и не построили. Треплом я оказался – как и все влюбленные.
– Ничего – построят еще, – ответила Ханта, улыбнувшись.
Одиэй мягко погладил ее руку. Ханта, словно только и ждавшая хоть какой-то ответной ласки, наклонилась и буквально стиснула его в объятиях…
Да, все случилось совсем не так, как Одиэй предполагал. То ли от ожидания долгой разлуки, то ли еще от чего, он вдруг заново влюбился в свою жену. Чувство это, однако, отличалось от юношеской страсти без малого двадцатилетней давности. Оно не кружило голову, и напоминало скорее ощущение приятной теплоты в сердце, возникающее после прочтения доброй и сентиментальной книги со счастливым концом. Одиэй вдруг словно впервые заметил, какая Ханта изящная и хрупкая, и его стало буквально мучить нестерпимое желание оградить ее от всех забот и опасностей окружающего мира. Даже во время обеда в кафе или ресторане он всякий раз норовил сам открыть пластиковые крышки ее стаканчиков и прочие упаковки. Ханту веселила такая подчеркнутая забота…
“А может, черт возьми, и не лететь никуда?” – часто спрашивал он себя, с содроганием представляя, как Ханта останется одна на целых полтора года. А если он вообще не вернется? Когда еще Эгни повзрослеет и станет ей надежной опорой…
Но давать задний ход все же не хотелось. И перед Тренуларом было неловко, и неожиданная вспышка нежности к супруге могла быстро пройти – и тогда пришлось бы тысячу раз пожалеть о сделанной ошибке… Нет, раз уж решено – то решено! Его ожидало, возможно, самое грандиозное приключение в истории, и он не собирался отказываться от такого подарка судьбы.
В салоне продолжалась обычная и немного раздражающая суета – стюардессы катили по проходу свои наполненные доверху тележки, раздавая пассажирам бутерброды и стаканы с напитками. До посадки оставалось еще больше двух часов. Не так уж и много, но без дела сидеть все равно не хотелось. Одиэй откинул столик, вмонтированный в спинку находившегося впереди кресла, и поставил на него ноутбук. На мониторе появилась онлайн-карта самолетных маршрутов. Путем нехитрых манипуляций Одиэй совместил ее с картой электронного планетария, на которой была отмечена граница видимости Анемара – с учетом высоты, разумеется. Лайнер должен был пересечь эту границу через восемнадцать минут. Правда, из-за рефракции наступление момента восхода ожидалось чуть раньше.