Обсидиановый храм
Шрифт:
Констанс прогуливалась по песчаной дорожке, идущей сквозь мангровые заросли, которые закончились лугом на южной оконечности острова. Она уже давно миновала «коттедж садовника» и бунгало мистера Гурумарры, затерянное в роще платанов. Это был красивый луг, окаймленный низкими дюнами и пальмами и заканчивающийся белым пляжем, который изогнутой косой опоясывал южный берег острова. Она смогла рассмотреть несколько сооружений, которые высились среди раскачивающейся травы и были сгруппированы вокруг тонкоствольного, полумертвого дерева гамбо-лимбо [149] .
149
Дерево гамбо-лимбо — тропическое дерево, которое встречается на американском континенте, достигает в высоту 30-ти метров и дает красноватую смолу, используемую в цементах и лаках.
Это оказались старые викторианские хозяйственные постройки, сложенные из красного кирпича — выветренного и крошащегося. У одной из них была дымовая труба, которая поднималась вверх примерно на двадцать футов и была вся обвита лозами. Ведомая любопытством, Констанс направилась к этим зданиям. На первом и самом большом из них — того, что был увенчан трубой — висел старый знак, прикрепленный к кирпичному фасаду, сильно потускневший, но на котором она смогла разобрать слово «ГЕНЕРАТОР». Далее Констанс подошла к разломанной оконной раме, чтобы заглянуть внутрь, и группа ласточек с громкими криками вылетела из покосившейся двери. Присмотревшись, Констанс увидела обломки механизмов, затянутых лозами. По ее соображениям, это, должно быть, была старая электростанция острова, которую явно давно забросили. За этим зданием стояли три ряда сверкающих новых солнечных панелей, а рядом с ними высилось новое здание без окон и с металлической дверью.
Снедаемая любопытством, Констанс подошла к нему и повернула ручку. Дверь оказалась не заперта и поддалась. Внутри находилась одна комната заставленная рядами батарей, которые были опутаны толстыми пучками проводов — новый источник энергии острова.
Отступив, она закрыла дверь. Рядом было еще одно маленькое кирпичное здание, очень старое, с позеленевшей дверью обшитой медью, а ее наклонная крыша почти достигала земли — этот путь явно вел в некое подземное помещение. Она подошла к двери, на которой было написано «РЕЗЕРВУАР», подергала ее и обнаружила, что та заперта.
Приложив ухо к замочной скважине, Констанс прислушалась и различила слабый гул машин и отдаленный звук текущей воды.
Оставив позади себя все эти постройки, она подошла к оконечности острова. Здесь два великолепных пляжа встречались, образуя длинную песчаную косу, которая уходила в бирюзовую воду. Констанс почувствовала усталость от прогулки, и, как это ни странно, необъяснимую вялость.
Ее посетила мысль, что освежающее купание в море поможет ей взбодриться. Тем более, здесь, на этих бескрайних морских просторах она наверняка сможет насладиться недавно приобретенным умением плавать. В этот момент память услужливо подсунула ей образы другого пляжа — а именно песчано-галечного побережья Эксмута, и трагедии, произошедшей там, которая и побудила ее научиться держаться на воде. Но девушка резко тряхнула головой, прогоняя нежеланные образы. Случившегося уже не изменить, прошлое должно остаться в прошлом, сейчас ей необходимо сосредоточиться на настоящем.
Констанс осмотрелась. Рядом никого не было, дом находился на другом конце острова, спрятанный за мангровыми зарослями, и отсюда Констанс видела только его смотровую башню. Лодок в поле зрения тоже не наблюдалось.
Как будто вся вода, раскинувшаяся перед ней вплоть до горизонта, была ее личной ванной.
Почувствовав всплеск независимости и свободы, она сняла туфли, расстегнула платье, выскользнула из него, и полностью обнаженная замерла на несколько мгновений, погрузив в воду только пальцы ног. Еще раз украдкой оглянувшись, она бросилась в воду и отошла довольно далеко от берега, прежде чем глубина стала достаточной, чтобы она смогла полностью окунуться. Она лежала на спине, смотрела в голубое небо и пыталась успокоить свой разум, просто существуя: без мыслей, без воспоминаний, без опасений, без страхов и без криков внутреннего голоса.
В смотровой башне главного дома, прильнув к объективу телескопа, Диоген неотрывно любовался бледной фигурой Констанс, плавающей в зеленовато-голубой воде. Его дыхание ускорилось, и он почувствовал, как в груди неистово бьется сердце. В конце концов, приложив неимоверные усилия, он заставил себя оторваться от раскинувшегося перед ним зрелища.
45
Центр Специальных Операций [150] занимал почти половину этажа Федерал-Плаза. Это был хаотичный лабиринт из стекла и хрома, освещенный прохладным флуоресцентным синим светом и заставленный разномастным оборудованием. Здесь можно было найти рабочие станции, контрольные устройства, экраны спутникового слежения, плоские дисплеи всевозможных размеров, терминалы для управления дронами типа «Предатор» [151] и «Рипер» [152] и многое другое. Многочисленные изолированные комнаты позволяли полевым агентам планировать операции, налаживая спутниковое слежение или просеивая терабайты данных сообщений электронной почты, а федеральным компьютерным специалистам проводить взлом сотовых телефонов или применять алгоритмы дешифрования на конфискованных ноутбуках. Все помещения заполнял тихий фоновый шум: звуковые сигналы электроники, шепот серверов, неразборчивое бормотание и переговоры. Сейчас большая часть настоящей деятельности была сосредоточена на одном единственном задании: обработке огромных объемов данных в попытке обнаружить местонахождение Диогена Пендергаста.
150
Центр Специальных Операций– особое подразделение в структуре ФБР, находящееся непосредственно в прямом подчинении действующего Директора ФБР, деятельность которого охватывают целый спектр направлений.
151
Дрон «Предатор» (англ. — «хищник») — американский многоцелевой беспилотный летательный аппарат.
Состоит на вооружении ВВС США. Активно применяется на территории Ирака и Афганистана.
152
Дрон «Риппер» (англ. — «жнец, жатка»; намёк на выражение «Grim Reaper» — «мрачный жнец», т.е. смерть) — разведывательно-ударный дрон, используемый ВВС и ВМС США и Британии.
В комнате со стеклянными стенами — в одном из углов центра за закрытой стеклянной дверью — Пендергаст и Говард Лонгстрит сидели за столом для совещаний. Аппарат, генерирующий белый шум, оберегал их разговор от посторонних ушей. Хотя эта комната служила одним из многочисленных вспомогательных офисов Лонгстрита в Федерал-Плаза, она была пустой, за исключением двух ноутбуков и телефона, размещавшихся на столе, а также одного настенного дисплея.
— Твоя поездка в Эксмут оказалась весьма полезной, — заметил Лонгстрит. — Благодаря арендодателю у нас теперь есть описание внешности как Диогена, так и его соучастницы.
— Я не придавал бы большого значения внешности Диогена, — предостерег Пендергаст, — так как считаю, что у него есть, как минимум, еще две личности — два неких долгосрочных «аватара», таких как «Хьюго Мензис» — которые он тщательно поддерживает и которые смогут выдержать любую официальную проверку. А также несколько одноразовых имен, как те, на которые он арендовал коттедж в Эксмуте и нанял чартер, который, как я предполагаю, преследовал мой помощник Проктор. На них не стоит тратить время расследования. Его долгосрочные личности — вот, что нам нужно искать в первую очередь. Я не уверен в том, сколько он еще намеревается их использовать, но после того, как он потерял личность Мензиса, и после того, что произошло в Стромболи, я сомневаюсь, что у него их много осталось. На данный момент поддержание двух, трех или четырех параллельных жизней, может быть для него обузой.
— Ну что ж, — вздохнул Лонгстрит, — хотя бы личность его сообщницы не вызывает вопросов. Ее настоящее имя — Флавия Грейлинг. У нее весьма богатая и тревожная биография. Есть несколько органов правопорядка, которые хотели бы пообщаться с ней лично. Интересно то, что она использовала свое настоящее имя во время пребывания в Эксмуте.
— Кажется, это говорит о некотором презрительном отношении к властям.
— Согласен.
Лонгстрит постучал по клавиатуре, и на экране появилось изображение: молодая женщина со светлыми волосами, холодными голубыми глазами и высокими, четко очерченными скулами. Фотография, очевидно, была снимком из полицейского досье и, судя по шкале роста, измеряемой в метрах, была сделана в какой-то другой стране.
— Вот она, — сказал Лонгстрит, указывая на изображение. — Мы наблюдаем один из немногих случаев, когда кому-то действительно удалось заключить ее под стражу.
Пендергаст бегло прочел в компьютере информацию о ней.
— Она родилась двадцать четыре года назад в Кейптауне, Южная Африка. Когда ей было восемь, оба ее родителя были найдены избитыми до смерти битой для игры в крикет — по крайней мере, так сказано в заключении коронера. Оружие так и не было найдено, а смерти были списаны на проникновение со взломом. Дело так и не было раскрыто. После их смерти она прошла через ряд приемных семей, в которых не задерживалась дольше нескольких месяцев. Отказавшиеся от нее семьи — все, как одна — зачастую ссылались на страх перед физическим насилием с ее стороны. Наконец, она оказалась на попечении государства — ее поместили в детский приют. Социальные работники, опрашивавшие ее, говорили, что она подвергалась сексуальному насилию со стороны отца, когда была еще совсем ребенком. Они описывали ее как неадекватную, агрессивную, расчетливую, замкнутую, склонную к насилию и увлекающуюся боевыми искусствами и оружием (особенно ножами — настоящими или самодельными — которые изымались у нее с завидной регулярностью).