Обскура, или Записки блуждавшего во тьме
Шрифт:
Дело было аккурат после пары по философии, на которой нам поведали о грядущей конференции студентов, магистрантов и прочих соискателей нашей альма-матер. Костик, мой одногруппник, тут же сложил вести о конференции с моими откровениями и спросил, сгодится ли тема осознанных снов для выступления с докладом.
– Нет, - ответил я. – Если бы у нас было что-то совершенно новое по такой теме, это можно было бы представить на широкую публику. Но, несмотря на то, что ОСы нашим будущим зрителям, скорее всего, абсолютно неизвестны, для мирового знания они не
– Всё равно это очень интересно. Если это новая область, у неё полно белых пятен. В какую-то сторону здесь да можно двигаться. Какая-нибудь аналитика, статистика, например…
Но статистика меня не вдохновляла.
– Совместные сны, - сказал я. – Как тебе?
– Что это?
– Если мы будем отталкиваться от той гипотезы, что сон – это не путешествие нашего сознания внутри нашей же черепной коробки, но путешествие души во внешнем открытом пространстве, отличающемся от нашего…
– То мы можем устроить встречу двух душ во сне, - продолжил мою фразу собеседник. Этот человек определённо начинал мне нравиться.
В итоге мы с Костиком решили провести масштабный эксперимент. Собрать как можно больше человек в одном месте, перед сном усиленно наполнять их головы информацией об ОСах, а затем… просто лечь спать, надеясь, что ночью хотя бы двое из них осознаются и смогут отыскать друг друга. Нужда сбора всех подопытных в одном помещении была обусловлена тем, что так мы могли удостовериться, что перед сном эти люди не забудут о том, для чего они вообще сегодня ложатся спать.
Когда мы пригласили народ поучаствовать в эксперименте, девчонки решили, что мы склоняем их к какой-то групповухе. Видимо, их смутило название «Совместный сон». Наши последующие попытки объясниться если и переубедили кого-то в наших исключительно невинных намереньях, то всё равно не сгладили первого впечатления, и впоследствии любое упоминание «совместного сна» вызывало общий смех.
Мы попытались провести опыт вдвоём, но у нас ничего не вышло. Не было даже слабой осознанности, о которой стоило бы записать в свой дневник сновидений. Мы попробовали ещё – и снова неудача. Как и следовало предполагать, раз материала у нас не набралось, мы пошли на конференцию с проходной темой о современных сектах. Сопоставление, сходные черты, классификация. Наш доклад оказался настолько неинтересен жюри, что после окончания выступления многоуважаемые судьи долго не могли придумать, что же такого у нас спросить.
Первое место занял доклад о детдомовцах. Сколько их всего по области, да сколько таких детей в процентах по возрастам. «Давайте отвезём им свою старую одежду!» Жюри рукоплескало. Я долго допытывался своего компаньона, чтобы он объяснил мне, неумному, в чем научная ценность такого выступления. Как будто бы мы до этого не знали, что есть в мире такое явление, как детские дома, и что надо помогать ближнему в меру сил своих.
– Видишь ли, вот эти твои темы, они далеки от простого обывателя и никак его не трогают. Сны, секты. А тут – дети, это всем близко, это всех трогает.
– Меня, например, трогает научность, а не босоногость каких-то детей.
– Ты – как руководство страны, которое запускает ракеты в космос, пока народ этой страны натурально помирает с голоду.
– Между прочим, Советский Союз был сильнейшим государством…
– …которое развалилось. Слушай, успокойся уже. Между прочим, та девочка-победительница - сама детдомовская.
– Вот оно что! Так я и знал, что это не из-за того, что её доклад был хорош!
– Просто она может радоваться первому месту, а ты можешь радоваться тому, что у тебя живы оба родителя. Но это всё равно несопоставимо, так ведь?
Устами Костика будто говорила сама судьба, намекавшая, что надо учиться радоваться тому, что имеешь. «Усмири гордыню и возвеселись, чёрт возьми!» Но я не мог возвеселиться не только в этом случае, который я привёл здесь, но и во многих других. Удивительно даже, как такой чудесный ребёнок, который когда-то молился о счастье для всех и каждого, и чтоб никто не ушёл обиженным, теперь имел столь воспалённое эго.
А эго тем более тешилось, сколь дальше продвигались успехи с «вытаскиванием» из сновиденного пространства Чёрной книги, текст которой я приводил выше.
Когда совместный сон наконец соизволил случиться, после тех разговоров о студенческой конференции утекло уже немало воды.
Тот сон начался вполне обыденно, я находился в комнате, которую совершенно не запомнил, но, по крайней мере, мне удалось понять, что это – не мой дом, а незнакомое место, и что я точно не знаю, как сюда пришёл, а значит, происходящее – не что иное, как сон. Я был там не один, но с Другом (далее будем называть его так). То был настоящий человек, не спрайт, я сразу понял это.
Нередко мы видим во снах своих знакомых, но они являются лишь спрайтами (духами), неразумными существами, массовкой. Если вы, будучи осознанным, попытаетесь заговорить с таким спрайтом, он сразу же продемонстрирует вам свою абсурдность. Однажды я спросил у спрайта, есть ли у населённого пункта поблизости какое-то название, так тот ответил мне ругательным словом. Но, быть может, это и не название города, а выражение личной неприязни спрайта ко мне.
Кроме спрайтов, во снах встречаются образы настоящих людей, чаще неосознанных. Они отличаются от спрайтов некоей внутренней светимостью, которую сложно описать. Чаще всего, если попытаться объяснить такому встречному, что он спит – тот «вылетает», то есть, просыпается в реальности.
Наконец, третьей категорией обитателей сновиденных миров являются «местные» жители. Они разумны, в отличие от спрайтов, и изучены хуже всего. Их можно классифицировать как на однозначно зловредных (нападают, питаются осознанностью сновидцев), нейтральных и положительных. Положительные обитатели, видимо, происходят из нейтральных, но иногда, если сновидец вызывает у них интерес, они готовы показать что-то необычное, даже научить чему-нибудь или защитить от зловредных коллег. Я называю их «учителями».