Обучение Элис Уэллс
Шрифт:
— Это распространенное заблуждение. Большинство рукокрылых — насекомоядные, — деловито возражаю я, залезая на пассажирское сиденье.
Раник громко хохочет, садясь за руль и трогаясь с места.
— А ты умеешь завести парня сексуальными разговорчиками.
— Не знаю, как насчет тебя, но мне питание летучих мышей кажется ужасно эротичным.
Он бросает на меня косой взгляд, а затем ахает.
— Это была шутка? Ты вот так просто взяла и пошутила? Славься, Иисус! Для тебя еще не все
Я в панике хватаюсь руль, но Раник со смехом отталкивает меня.
— Прости, прости. Постараюсь не убить нас. Снова.
Я окидываю его взглядом. На парне черная рубашка — непривычно, но она ему идет. Татуировка розы выглядывает из-под воротника. Обычно взъерошенные черные волосы уложены, а вместо рваных джинсов он выбрал классические. И даже надел кожаный ремень. Одеколон у него тонкий, едва уловимый и уже смешался с запахом сигарет.
— Напомни, куда мы едем? — пытливо спрашиваю я.
— В клуб моего друга, — отвечает он.
— Ненавижу клубы. Там всегда душно и суматошно.
— Ага, я тоже не большой фанат таких мест, — усмехается Раник, — но сегодня особый случай.
— Что за случай?
— Сегодня, э-э… — Он чешет затылок, с трудом подбирая слова. — А знаешь, неважно. Важен лишь новый урок.
— И что меня ждет?
Он плутливо улыбается.
— Танцы.
У меня вся кровь сходит с лица.
— Это действительно необходимо? Я ужасно танцую. Тео тоже, скорее всего, не танцует.
— Да, но нам нельзя ничего упускать. Вдруг ему захочется потанцевать. Что ты тогда будешь делать? Скажешь «я не танцую» и позволишь Грейси его увести? Вот уж нет! Кроме того, этот урок посвящен не только танцам, но и умению владеть телом — тому, как двигаться, чтобы завести парня. Ты выберешь парочку девушек, которые дразнят парней, будешь наблюдать за ними и повторять.
— Парням нравится, когда их дразнят?
Раник пожимает плечами.
— Ну, иногда. Это… помогает настроиться. В основном наша цель — вскружить голову и распалить Тео, чтобы, когда ты пригласишь его, он не смог отказаться. И сегодня хороший шанс попрактиковаться.
— Я лишь выставлю себя дурой.
— Ничего подобного. Всем будет плевать. А если кто засмеется, то я ему врежу. — Раник с опаской ловит мой взгляд, словно спрашивая, не перегибает ли он палку со своей опекой. — Или просто, знаешь, ничего не буду делать и позволю тебе барахтаться в собственном стыде.
— Тогда да, я предпочту, чтобы ты по-рыцарски защитил мою честь.
— Это не… — начинает возражать он, но затем сдвигает брови.
— Не «что»?
— Забей, — вздыхает он.
По какой-то причине от его реакции у меня щемит сердце. Раник не часто так вздыхает — тяжело и подавленно. Он всегда невозмутим
— Прости, — шепчу я.
— Что?
— Я не хотела тебя обидеть. И ценю твою заботу.
На секунду наступает тишина, а затем Раник бьет по рулю.
— Тысяча чертей, срочно звоните на телевидение! Элис Уэллс извиняется! Перед старым добрым мной!
— Не испытывай удачу, — буркаю я.
В ответ Раник весело хохочет, и это звучит куда лучше его вздохов.
Когда мы останавливаемся, я медленно выхожу из машины. На парковке Раник потягивается, и его рубашка задирается, открывая вид на косые мышцы внизу живота, которые уходят за пояс джинсов. Сейчас он кажется выше, а его плечи шире.
Я зачаровано пялюсь на его мускулистый торс с темной дорожкой волос, и Раник это замечает. Не растерявшись, ловлю его взгляд.
— У тебя очень неплохие os coxae.
Раник слегка краснеет и хмурится.
— Неплохие «что»?
— Кости таза, — поясняю я. — Это на латыни.
— Ах да, точно! — Его глаза загораются. — «Os» — это кость. Мы проходили сегодня это на психологии. А что значит «coxae»?
— Таз, — отвечаю я.
Он широко улыбается, будто только что узнал секрет вечной жизни.
— Черт, это круто! Латынь — охренительный язык.
— Согласна, — улыбаюсь я.
Раник смотрит на меня, а затем, словно очнувшись, прочищает горло.
— Окей, вот совет: большинству парней плевать на латынь.
— И тебе тоже?
— Нет. Это необычно, а мне нравится изучать все прикольное, но я не похож на большинство парней. Так что просто запомни: рядом с Тео не стоит произносить слова, которые звучат как заклятие, угу? Захочешь отметить красоту его долбаных тазовых костей, сделай это на английском. Знаю, он умный и все поймет, но Грейс так бы не поступила, поэтому и тебе не стоит.
Я киваю, наматывая на ус.
— Поняла.
— И Грейс не сказала бы «поняла», она бы ответила «оки-доки» или что-то в этом роде!
— Оки-доки! — как можно восторженнее и слащавее восклицаю я ему в угоду.
Раник выпадает в осадок, впрочем, как и я — от собственной раскованности, а затем мы оба заливаемся смехом. Это прозвучало так неестественно, странно и нехарактерно для меня, что буквально резануло по слуху.
— Никогда больше не говори таким голосом, принцесса, — с трудом произносит Раник.