Обучение Элис Уэллс
Шрифт:
Она вытягивает тоненькую руку из-под куртки и ловит ладонью капли дождя. Ее голубые глаза загипнотизировано следят за процессом, взгляд затуманенный и отстраненный, будто разум где-то очень далеко.
— Иногда это приятно, — бормочет она, — ощущать дождь на коже. Знать, что ты все еще человек, который способен на чувства, вопреки расхожему мнению.
Я вспоминаю, как она разозлилась, когда я назвал ее роботом. Элис сказала, что ее так называли и другие. Очень многие. Может, даже те, кто ей небезразличен. Она смотрит
— Если я чувствую дождь — значит и на любовь способна, верно?
У меня разбивается сердце, трещина образуется прямо посередине и грозит разорвать его на части.
— То, что я чувствую к Тео, — это любовь, да? — продолжает она. — Я не знаю, никогда прежде не была влюблена, но, думаю, это любовь. Ведь так?
— Д-да, — обретаю я голос — он хриплый и слабый. — Это любовь.
Элис улыбается, и я борюсь с желанием ее поцеловать. Снова. Вместо этого ерошу ей волосы.
— Не переживай ты так, дурочка.
Она морщится и пытается пригладить выбившиеся прядки. Может, у меня галлюцинации, но ее щеки кажутся краснее обычного. Ну да, это наверняка из-за холодного вечернего воздуха.
— Не трогай мои волосы, — ворчит Элис, но не отталкивает меня. — Прическу испортишь.
— Я многое порчу, это типа моя работа. — Я медленно провожаю ее к пикапу, чтобы она не намокла.
— И кем же ты у нас работаешь? — растягивая слова, интересуется Элис.
— Бессменным чемпионом Большого шлема.
— По недожевыванию?
— По всему на свете.
Она закатывает глаза и пихает меня локтем под ребра, но от смеха над ее реакцией я не чувствую боли.
Глава шестая
Элис
Остановившись на светофоре, я для верности перечитываю сообщение Раника.
приходи пораньше в старбакс напротив гарфилд-билдинг. нужна домашка
Перехожу через дорогу и открываю дверь в теплую кофейню. Снимая шарф, тут же замечаю выбритые виски Раника и кожанку и с крутящейся на кончике языка гневной речью подлетаю к нему.
— Я вчера много раз напоминала тебе забрать домашку! — возмущаюсь я. — Но нет же, ты на меня забил, а теперь зовешь принести ее сюда, будто я девочка на побегушках! Ты хоть знаешь, что сюда идти пятнадцать минут? В семь у меня лабораторная на другом конце кампуса…
Раник прерывает меня, сунув в руки карамельный фраппучино и теплый маффин с шоколадной крошкой. Мой уморенный диетой рот наполняется слюной, но я сдерживаюсь. Для столь раннего утра парень слишком радужно улыбается. Его темные кудри взлохмачены после сна, а золотистые ободки вокруг радужек глаз поблескивают на неярком солнце, которое
— Что это? — Я свожу брови.
— Взятка.
Хмурюсь сильнее, и Раник хохочет.
— Да шучу. Решил, тебе не помешает заправиться.
— Не люблю завтракать, и мне правда пора…
— Да ну? А не ты ли говорила, что это твой любимый прием пищи? Такой худосочной крошке завтрак не помешает.
— Я не худосочная и не крошка. Твой внезапный порыв материнской заботы очень трогателен, но неуместен. — Бросаю на стол папку с его домашкой. — Твоя курсовая. Счастливо оставаться.
Не успеваю отойти и на два шага, как Раник кричит вслед:
— Эй, подожди! — И бежит за мной с фраппучино и маффином. — Хочешь, подвезу? Так ты точно не опоздаешь.
— Зачем?
— Что зачем?
— Сначала угощаешь завтраком, а теперь предлагаешь подвезти. — Сужаю глаза. — У нас что, урок о том, как принимать ухаживания от малознакомых парней?
— Э-э, нет?
— Тогда зачем ты это делаешь? Я — не твоя подопечная и могу сама о себе позаботиться.
Раник удивляется, но быстро скрывает это за своей привычной игривой ухмылкой.
— Знаешь, любая другая девушка приняла бы это на раз-два. Всем нравится, когда их балуют.
— Я — не все. — Поправляю очки на носу. — А теперь отойди.
На какую-то минуту мне кажется, что я победила и он милостиво оставит меня в покое, но затем слышу глухой рев мотора, который медленно следует за мной. Вздергиваю подбородок и ускоряю шаг, тогда машина Раника пристраивается сбоку. Он опускает окно и кричит:
— Да ладно, принцесса!
Игнорирую его.
— Ты опоздаешь, даже если побежишь. И в этом виноват я. Так что запрыгивай.
— Предпочту опоздать, — отрезаю я.
— Ой, посмотрите, какие мы гордые, — присвистывает он. — Вот только это испортит твою итоговую оценку по лабораторным за семестр.
За считанные секунды молчаливо перебешиваюсь, понимая, что он прав, затем разворачиваюсь на каблуках, рывком открываю дверь, запрыгиваю на сиденье и утыкаюсь взглядом в лобовое стекло.
— Поехали.
Краем глаза замечаю его самодовольную улыбку, когда он нажимает на газ. Машина накреняется, и мой дневник со стихами выпадает из сумки. Быстро поднимаю его и запихиваю обратно, но от внимания Раника это, конечно же, не ускользает.
— О-о, что это?
— Не твое дело, — огрызаюсь я.
— Эта тетрадь не похожа на остальные, — насупившись, смотрит он на меня. — Они все черные. Почему на этой цветочки? И замок? Она особенная?
Хочу возразить, но вспоминаю стих об орле, который написала в одну из ночей, и краснею.
— Да… даже очень.
— Дашь взглянуть?
— Когда ад замерзнет, — фыркаю я.
Раник смеется, заезжая на парковку.
— Очень жаль. Но, полагаю, у всех должно быть что-то личное, приватное, а?