Обучение у воды
Шрифт:
— Зачем я все это делаю? — задал я себе вопрос, и вдруг счастье сменилось тоской, невыносимой тоской по возлюбленной и острой жалостью к себе.
— Вырасти дерево, — жестко скомандовал Учитель, и я выполнил пальцовку, символизирующую момент оплодотворения мужской силой женского начала.
В этой пальцовке сложенные ладони, соприкасающиеся пальцами, расположенные в нижней части тела наружу от исполнителя, поднимаются на уровень солнечного сплетения, а мизинцы и безымянные пальцы устремляются к области лица таким образом, что при наклоне головы и поднесении к ней рук они касаются точки инь-тан, расположенной между бровей.
Существовало несколько вариантов этой пальцовки. Чисто технически я уже пытался освоить ее и добился определенных результатов, но сейчас, на фоне процессов, происходящих в моем организме, пальцовка произвела наиболее сильный эффект. Я отключился от всего происходящего и даже перестал чувствовать удары Славика, наблюдая, как между четырех пальцев прорастает белый светящийся росток, постепенно превращающийся в стволик молодого деревца, верхушка которого устремлялась к точке инь-тан.
Пальцы исчезли, растворившись в дереве, которое, разрастаясь, достигло, наконец, точки между бровей. В момент соприкосновения дерева с нею голова словно взорвалась снопом белого огня, и ее сотряс сильнейший оргазм.
Много лет спустя я показывал эту пальцовку своим ученикам, и они тоже видели самые разные картины. Одни воспринимали только свет, загорающийся между пальцами и приближающийся к лицу, у других в центре пальцовки прорастал пятый палец, расширяющийся, увеличивающийся и превращающийся в росток, у третьих это был поток белой энергии, с которым можно было манипулировать. Одного ученика я даже заставил выпить энергетический поток, чтобы сохранить в подсознании образ непотерянной
Некоторое время спустя я пришел в себя.
— Ну ты даешь, — недоверчиво покачал головой Ли. — Такое количество нирван в минуту слишком велико для обычного человека, но все же маловато для стремящегося к совершенству.
Я задумался над словами Учителя, пытаясь понять, были ли они одобрением или наоборот.
Славик выполнял ту же самую пальцовку. Видимо, у него что-то не очень хорошо получалось, потому что Ли с издевательским выражением лица просунул указательный палец между четырьмя пальцами моего напарника и постучал его по лбу.
Славик опрокинулся на спину с таким забавным выражением лица, что я невольно расхохотался. Он вскочил и с шутливой яростью толкнул меня в плечо.
— Хватит придуриваться, подраться вы еще успеете, — сказал Учитель. — Сейчас вы займетесь более важными вещами. Попробуй рассказать мне какую-либо смешную историю.
Ли кивнул Славику и добавил:
— Ты знаешь, что делать.
Мой друг улыбнулся мне с невинной кровожадностью людоеда. Я знал, что в задачу Славика входило во время рассказа неожиданно наносить мне толчки, щипать, щекотать меня, доставляя мне неудобства и отвлекая меня любыми способами, доступными его воображению. После обрушившихся на меня переживаний это было уже чересчур. Меня вновь охватила острая жалость к самому себе, и я попытался восстановить душевное равновесие глубоким дыханием. Я знал, что на вдохе болевые ощущения рассеиваются, если, согласно технике, показанной мне Ли, их распространять с помощью мыслеобразов по всему телу, поднимать вверх и растворять. Другим способом бороться с болью было скрывать ее за каким-то восклицанием, которое можно было попытаться вплести в сюжетную линию рассказа.
Я перебрал несколько вариантов забавных происшествий, и вдруг понял, что самым веселым событием, приключившимся со мной за всю мою жизнь были юношеские соревнования по дзю-до в совхозе «Красный».
По-видимому, история действительно была великолепной, потому что Славик, заслушавшись, стал выполнять свои обязанности палача с прохладцей и без особого усердия, так что я погрузился в воспоминания, почти на него не отвлекаясь.
Совхоз «Красный» был хорошо известен симферопольцам, особенно старшего поколения. В период Великой Отечественной войны фашисты превратили его в концентрационный лагерь, и казнили там много людей. Еще с довоенного периода в нем сохранился клуб, довольно ветхий и не ремонтировавшийся, наверно, еще со времен строительства. В нем и проводились соревнования. Места для зрителей располагались на полусгнившей, пружинящей под ногами сцене, предназначенной для художественной самодеятельности.
Чтобы сидящие сзади могли наблюдать с высоты сцены за тем, что происходит внизу в зале, на ней соорудили трибуны самым простым и незамысловатым способом. Лавочки первого ряда просто стояли на полу у края сцены. Второй ряд представлял собой конструкции из двух лавок, поставленных одна на другую. Естественно, что в третьем ряду под зрителями шатались и поскрипывали целых три лавки, возносящие их вверх. Все сооружение было довольно хлипким, и зрители третьего ряда вели себя очень чинно и старались не совершать лишних движений.
У противоположной сцене стены стоял стол, за которым восседал судья. По обе стороны от него пристроились его помощники.
Зал клуба был слишком маленьким, чтобы размеры борцовского ковра позволяли бороться в полную силу, и из предосторожности стены выложили матами. Массивную люстру сняли, поскольку потолок в клубе был низким, и люстра наверняка мешала бы броскам. На ее месте красовался огромный могучий крюк, навевавший ассоциации с застенками инквизиции. Из-за духоты окно в зале было распахнуто настежь, и легкий ветерок доносил острые ароматы напоминающей миниатюрный пруд навозной лужи, излюбленного места отдыха местных свинок.
Веселье началось с самого начала, как только зачитали списки участников. Команда, представленная плодоовощной станцией пестрела нежными фруктовыми фамилиями типа Вишенкин, Яблочкин, Грушин.
Команда же совхоза «Комуннар», куда входил я, тяжеловес Медведев, наоборот, достаточно полно представляла собой животный мир. В следующих весовых категориях по убывающей следовали Волков, Лосев, Бобров и мухач Комаров.
Поскольку в те далекие застойные времена купить в Крыму дзюдоистские кимоно было невозможно, мы тренировались в куртках для самбо. Организаторы соревнований неведомыми мне путями исхитрились достать два дзюдоистских кимоно огромного размера, напоминавших грязноватые белые пижамы. Предполагалось, что участники поединков поочередно будут надевать эти кимоно, а поверх пояса повязывать синюю или красную ленточки, из тех, что обычно школьницы вплетают в косички, чтобы судьи могли их различать.
Мухачи, спортсмены сверхлегкого веса с сомнением поглядывали на гигантские балахоны, прикидывая, сколько человек их размера смогли бы там поместиться.
Мы отправились в весовую. Взвешивание почему-то решили начать с «тяжей», и я первым встал на весы. Команда совхоза «Коммунар» сгрудилась вокруг меня. Ребята из моей команды столпились вокруг, и, под шумок, Волков незаметно для судьи поставил на весы двухпудовую гирю, скрыв ее за моими ногами. Не верящий своим глазам судья трижды перевешивал меня, но каждый раз приходил к тому же самому результату. Так я попал в категорию тяжеловесов. Поскольку в то время тяжеловесов в командах практически не было, стало ясно, что призовое место мне уже обеспечено.
Первые схватки спортсмены провели с большим энтузиазмом, под бурные аплодисменты зрителей, особую радость которым доставлял процесс переодевания. Наконец на ковре появился юноша из совхоза «Красный». Его соперником оказалось, как любят говорить сейчас, «лицо кавказской национальности». Юноша вцепился в отвороты куртки кавказца, и вдруг тот, даже не сделав попытки сопротивляться, заорал тонким и пронзительным голосом:
— Ой-ой-ой…
Недоумевающий судья на ковре остановил схватку и дал команду начать все сначала.
— Ой-ой-ой!!! — завизжало еще пуще прежнего «лицо кавказской национальности».
Спортсмен из совхоза «Красный» в испуге отпустил захват, а взбешенный главный судья вскочил из-за стола, опрокинув стул, и с угрожающим видом двинулся к кавказцу. Тот смущенно приоткрыл на груди кимоно, и глазам изумленной публики предстала густая поросль длинных вьющихся волос, напоминающая роскошное черное руно барашка-рекордиста.
В дальнейшем поединок проходил следующим образом: лицо кавказской национальности аккуратно, двумя пальцами оттягивало отвороты кимоно и подавало их сопернику, который с той же осторожностью брался за куртку, и лишь после этого начиналась бурная и яростная схватка. Зал стонал от хохота. Скамейки угрожающе раскачивались и скрипели.
Следующая схватка была достаточно интересной, но после предыдущей она не смогла произвести на зрителей сильного впечатления. Однако моему коллеге по команде Волкову удалось вновь пробудить зрительский интерес.
Мощным броском он отправил своего противника прямо в центр судейского стола. Сидящий за столом судья продемонстрировал завидную скорость реакции. Он ухватился за края скатерти, покрывающей стол, и, завернув в узел призы, находящиеся на ней, отбросил стул и прижался к стене, зажмурив глаза и отвернув голову в сторону.
Левый судья прыгнул влево, правый сделал кувырок вправо, а соперник Волкова шлепнулся на середину стола, переломив его пополам. Не намеренный так просто упускать противника, Волков бросился на него сверху, не давая подняться, и среди деревянных обломков продолжал дожимать его до тех пор, пока опомнившийся судья не прекратил схватку. «Трибуны» выли от восторга.
На некоторое время соревнования прекратили. Волкову засчитали чистую победу. Откуда-то принесли новый стол. Судья аккуратно расстелил скатерть и расставил на ней призы, потом на ковер вышел я, а следом, улыбаясь, появился и мой соперник, кандидат в мастера спорта по самбо, весивший гораздо больше меня.
Он ухмыльнулся с полным осознанием своего превосходства, а затем, видимо, решив покончить со мной одним мощным натиском, разогнался из своего угла и бросился на меня с неотвратимостью пушечного ядра. У меня похолодело в животе, и, закрыв от ужаса глаза, сам не знаю как, я умудрился в падении упереться стопой ему в живот, и, используя инерцию его движения, выбросил его в окно. Раздался чавкающий всплеск навозной лужи и разъяренный рев обезумевшего борца. Даже не подумав, что можно воспользоваться дверью, он медленно пролез обратно через окно, заливая подоконник и пол зловонной черной жижей, и ринулся ко мне. Я шарахнулся в сторону, не знаю, чем более испуганный — нестерпимой вонью, исходящей
Дикий вопль судьи, на миг заглушив истошный хохот зрителей, прервал его атаку. Снова в соревнованиях объявили перерыв, и около получаса кандидата в мастера поливали на улице водой из шланга, отмывали и отскребали от навозной жижи окно, маты и пол, приводили в порядок кимоно, в котором должен был выступать следующий спортсмен.
Отдохнувшие и успевшие перекусить зрители вновь взгромоздившись на шаткие сооружения из скамеек и с нескрываемым интересом ждали продолжения.
Видимо, трюк с разбиванием стола понравился Волкову, и следующего своего соперника он бросил на стул, с которого чудом ухитрился ретироваться боковой судья. Ножки стула, как тараканы, расползлись в стороны, сиденье так и осталось под ягодицами новой жертвы Волкова, а спинка стула, чудом не сломавшись, продолжала поддерживать его спину. Зал радостными воплями приветствовал продолжение спектакля. Я и сам не ожидал, что соревнования по дзю-до могут быть настолько увлекательными. Но то, что случилось потом, превзошло самые смелые ожидания.
На ковер, путаясь в подвернутых рукавах и штанинах непомерно большого кимоно, вышел мухач Комаров. Его противник был чуть меньше ростом, и кимоно болталось на нем, как платье для беременной на пятилетнем ребенке. Комаров слегка подергивался и весь бурлил от кипящего в его жилах адреналина. Огненный темперамент и неукротимая жажда самоутверждения, часто свойственная бойцам небольшого роста, заставляла его преследовать своего противника так же неотвратимо, как бультерьер преследует свою добычу — не взирая ни на что, до победы или смерти.
Противник Комарова в самом начале поединка, сам того не понимая, совершил роковую ошибку, случайно разбив Комарову нос. Вкус и запах собственной крови привели мухача в состояние бешенства, свойственного героям нынешних латиноамериканских сериалов, для которых существует только одна достойная цель существования — месть, месть и еще раз месть.
Пока неопытный сельский врач, не зная самых простых приемов остановки носового кровотечения, запихивал длинные и толстые жгуты ваты в ноздри моего собрата по команде, жажда уничтожить обидчика, разорвав его на куски прямо на глазах публики, терзала темпераментную душу Комарова.
Когда мой друг вышел на ковер, его соперник, все еще слегка смущенный своим кровавым деянием, без тени сомнения прочел в безжалостном прищуре Комарова свою дальнейшую судьбу, и когда мститель решительным шагом, расставив руки, направился к нему, насмерть перепуганный парень вдруг вскрикнул:
— Нет, не надо! — и, развернувшись, попытался улизнуть.
Мощным прыжком Комаров настиг его и повалил, вцепившись в одежду. Извернувшийся ужом парень выскользнул из слишком больших для него куртки и брюк, и в одних трусах, с воплем ужаса вылетел из клуба.
Поглощенный азартом борьбы, Комаров этого даже не заметил. Некоторое время он продолжал терзать кимоно, и до его сознания медленно доходило, что что-то тут не так. Все еще не понимая, в чем дело, он отложил в сторону штаны, и, растянув руками куртку, внимательно осмотрел ее с одной и с другой стороны. Затем, бросив куртку, он взял штаны, и, с выражением нарастающего недоумения принялся заглядывать в штанины, в надежде обнаружить там своего противника.
Зал уже даже не смеялся. Он выл, орал и стонал от хохота. Сооружения из скамеек громко скрипели, раскачиваясь с опасной амплитудой.
Но слава героя дня досталась все-таки не Комарову, а Волкову, который, гордый предыдущими победами, вновь вышел на ковер и обнаружил, что ему предстоит бороться с одним своим давним соперником, которого он, по каким-то личным мотивам, сильно недолюбливал. И Волков решил показать класс. Сделав отвлекающую подсечку, он своим коронным броском подкинул противника высоко вверх и оглянулся, чтобы проследить за его падением. Думая, что он потерял ориентировку, Волков резко развернулся влево, затем вправо, повернулся вокруг своей оси… Но на ковре стоял он один. Противник словно растворился в воздухе. Под дикий хохот трибун он поднял глаза вверх и остолбенел при виде своего последнего подвига. Очередная жертва Волкова тихо покачивалась под потолком, зацепившись за крюк от люстры поясом кимоно. Его лицо покраснело от удушья. Он висел, растопырив руки и ноги, похожий на потрепанное чучело орла.
— Лестницу! Принесите лестницу! — захрипел судья, изо всех сил пытаясь подавить душивший его смех.
Несколько зрителей сорвались с места и приволокли лестницу, но это оказалась не стремянка, а обычная лестница, которую нельзя было использовать без опоры. В пылу спасательных работ какой-то умник догадался прислонить ее к телу висящего дзюдоиста, чем намертво стянул узел пояса и чуть окончательно не доконал бедного парня. Лестницу убрали. Спортсмены из команды пострадавшего образовали несколько пирамид. Мухачи забрались на плечи более тяжелых товарищей, и руками приподнимали вверх подвешенного друга, чтобы дать ему возможность дышать.
Наконец, отыскали стремянку. Ножа ни у кого не оказалось, но кто-то принес старую ножовку, и, чудом никого не поранив, пояс умудрились перепилить, завершив таким образом спасательную операцию.
Зрители, воплями, улюлюканьем и соответствующими телодвижениями оказывавшие моральную поддержку спасателям, раскачали-таки скамейки третьего ряда, и шаткая конструкция обрушилась вперед, столкнув второй ряд скамеек на первый. Подгнивший пол не выдержал перегрузки, и доски проломились. С грохотом и криками часть скамеек и зрителей исчезли под сценой.
Не веря своим глазам, я впитывал все подробности этих невероятных событий. Говорят, что молодые живут надеждами, а старики — воспоминаниями. Я подумал, что когда я стану старым, мне найдется, что вспомнить. Кроме того, мою душу согревала радость победы. В своей весовой категории я получил первое место.
Воспоминания так увлекли меня, что я совершенно забыл о том, что Славик, хотя и вяло, но продолжает выполнять свои обязанности, отвлекая меня болезненными воздействиями. Недовольное лицо Учителя свидетельствовало о том, что я справился с заданием. Ли пребывал в том особом настроении, когда им настолько овладевало желание продвигать нас вперед к недостижимому совершенству, что он делал это с вдохновением старухи Шапокляк, изобретающей все более хитроумные подзадоривающие гнусности, не дающие нам расслабиться и уютно почивать на лаврах.
— Займитесь выведениями из равновесия, — сухо бросил Учитель.
Комплекс упражнений по выведению из равновесия начинался с отработки прилипания рукой к партнеру. Мы пускали усилие вдоль линии концентрации, [3] и при перемещениях партнера старались двигаться так, чтобы усилие не уходило с плоскостей фигуры восьми триграмм, и рука давила на тело партнера с одной и той же силой.
При изменении положения тела партнера усилие давления должно было перенаправляться на поверхность своей руки, локтя, плеча, иногда даже спины или груди, но ни в коем случае нельзя было терять с ним контакт или уводить от партнера линию концентрации. Если в какой-то момент непрерывного давления вы чувствовали, что партнер находится в недостаточно устойчивом состоянии, достаточно было небольшого усилия, чтобы его опрокинуть.
3
О линиях концентрации можно прочитать в книге Александра Медведева «Кунг-фу. Формы Шоу-Дао», СП «Вся Москва» 1991 г. или в книге того же автора «Кунг-фу. Школа бессмертия». Свердловск. Лига. 1990 г. Подобная техника выведений из равновесия продемонстрирована в учебном видеофильме Александра Медведева «Коготь каменной птицы», выпущенном в 1994 г. центром «Здоровье народа».
Некоторое время мы крутились по полянке, толкая и опрокидывая друг друга, после чего перешли к упражнениям по контакт-контролю над руками под названием «наблюдение за серединой».
Час спустя Славик достал из сумки кухонный нож. Мы по очереди наносили друг другу удары этим ножом, причем при каждом ударе партнер должен был провести обезоруживание, забирая нож при помощи специальных выворачиваний, [4] и в свою очередь наносил удар. Смысл заключался в том, чтобы непрерывно циркуляционно атаковать друг друга.
4
Подобная техника владения ножом описана в книгах Александра Медведева «Его величество нож», Москва, 1995 и «Противодействие угрозам и атакам ножом». Москва, Саттва. 1997, а также продемонстрирована в учебных видеофильмах Александра Медведева «Самооборона и нападение в УНИБОС» и «Секреты защиты в УНИБОС». выпущенных в 1995 г центром «Здоровье народа».
Так, например, Славик атакует режущим ударом снаружи, я встречаю его руку одноименной рукой, произвожу перенос по низу на другую сторону, и вот уже рука Славика оказывается в плотном болевом захвате. Мой большой палец соскакивает с тыльной стороны его кисти на головку рукоятки ножа, и, надавливая на нее, выжимает нож из кисти Славика.
В этот момент моя вторая рука, также участвующая в болевом приеме, захватывает рукоятку ножа, а первая, которая только что давила на головку оружия, перехватывает руку напарника и одним движением поворачивает его тело спиной ко мне, и я наношу удар в открывшуюся зону.