Обуглившиеся мотыльки
Шрифт:
— Вы думаете, что проблемы с родителями или со здоровьем или с учебой только у меня, но это неверно. С этими трудностями сталкивается каждый, но кричать о них могут лишь немногие. Я не считаю себя особенной, но я не считаю себя хуже других, потому что я не единственная, кто совершает ошибки.
Она поднялась, закинула сумку на плечо. Она все еще внимательно смотрела на миссис Браун своим морским взглядом, словно желая проникнуть в ее душу, узнать ее тайны, словно желая сказать: «Я права» и уйти с победной улыбкой на губах.
— И самое главное не в том, чтобы указывать нам на наши поражения. Мы ведь отлично понимаем,
Бонни направилась к выходу, и ее проникновенный взгляд больше не терзал душу миссис Браун. Эта девушка всегда уходила по-английски. Потерянная или вновь воскресшая, но она все равно оставалась собой. Все равно оставалась своенравной, гордой, неприступной и самодостаточной. Люди не меняются. Меняется их окружение. Меняется их образ жизни, меняет их отношение к жизни. Изменяются их принципы, приоритеты, мечты и желания. Но человек остается прежним.
Бонни вновь вошла в аудиторию. Она не обращала внимания на косые взгляды в свою сторону, не обращала внимания на шепот и сплетни. Она точно знала, кто она, она больше не искала себя в чьих-то догмах, больше не пыталась стереть прошлое и изменить свое настоящее. Она принимала хаос мира, смирялась с ним, вбирала его в себя и уживалась с ним. Она делала тоже, что делает каждый из нас в свои девятнадцать.
Беннет села рядом с Еленой, стала доставать тетрадки из сумки. Мэтт и Кэролайн еще не пришли. Теперь Гилберт и не искала их глазами, ей хотелось сидеть рядом с Бонни. Как раньше.
— Что сказали в деканате? — спросила Елена. Бонни достала сотовый из сумки, поставила его на беззвучный и взглянула на подругу.
— Что-то вроде того, что я опять могу слететь с катушек, если я снова пущусь во все тяжкие.
— И что ты ответила?
Беннет улыбнулась, открыла тетрадь. В этот момент вошел лектор. Он прошел к кафедре и стал раскрывать тяжелые папки.
— Что дважды с ума не сходят, и что я не последняя, у кого самое плохое поведение. Думаю, Браун все-таки отстанет от меня к концу года.
— Отлично. Слушай, сходим в буфет после этой пары?
— Конечно, — улыбнулась Бонни. — Я сама там давно не была.
3.
Мимо проплывали люди подобно белесым теням. Снег падал на их плечи, снег осыпался на их обувь, серебрился на потертых дубленках, кожаных крутках, в длинных волосах. На улице было тепло, на улице было снежно, и казалось, что зима только-только начинается, и казалось, что у нее в запасе есть еще пара месяцев. Весна приближалась, а погода не менялась, дворники продолжали очищать улицы, а водители — машины от снега. И весь мир будто стал похож на ледяную сказку, будто замер в своей статике. Создавалось впечатление, что больше ничего не сможет его потревожить.
Никогда.
Он сел на скамейку, окинул взглядом окружающее его пространство. Было в новинку вот так вот сидеть в парке, некуда не торопиться и ни чем не быть обеспокоенным. Пусть это продлится недолго, но все же это случается. С каждым из нас. И это нужно ценить, это нужно любить, потому что это может не повториться…
Он посмотрел вправо, улыбнулся и снова устремил взгляд вперед. Оперся о спинку скамейки, засунув руки в карманы.
— Что читаешь?
Она оторвалась от своей книги, посмотрела на него, улыбнулась. Он редко видела, когда она улыбалась. И сейчас он не мог припомнить последнего раза, когда видел ее искреннюю улыбку. Может, вовсе не видел? Это было бы неплохо. Было бы неплохо, чтобы их «постоянные» превратились в «впервые», чтобы этот процесс шел как можно дальше.
— «Медею» Еврипида. Я подумала, что буду плохо разбираться в искусстве, если не буду знать классику.
— И о чем твоя «Медея»? — спросил он. Они возвращались к истокам, возвращались к самому началу. У них впереди была весна, у них были надежды и времени — этого было сверхдостаточно. Иногда жизнь будто аннулируется, и приходится все начинать заново. И ты уже точно знаешь, какие поступки совершать, а какие обойти стороной.
— Если кратко, то муж Медеи задумал жениться на дочери местного царя, а она убила своих детей, чтобы отомстить ему.
Сальваторе посмотрел на Елену. Она была такой… новой для него. Такой еще не изученной. Ее глаза были ясными, в них больше не было дыма, в них не было тумана и затухающих искр. В них можно было увидеть отражение весеннего солнца, в них можно было прочитать доверие, обретенную вновь надежду.
В них можно было утонуть.
— Хорошенькое начало изучения классики.
— Да, — она посмотрела на книгу, закрыла ее, на некоторое время задерживая взгляд на обложке. От некоторых ошибок вовсе не обязательно избавляться, их просто стоит направлять в другое русло, вот и все. — Я просто подумала, что, может, мудрость книг и не пригодна для некоторых жизненных контекстов, но… Это не значит, что это вредная привычка, верно? Я просто решила перейти на что-то более грандиозное.
Девушка спрятала книгу в сумку, вновь посмотрела на Деймона. Он сидел рядом, совсем-совсем близко. Внимательно и будто впервые смотрел на нее. Он пытался снова найти подвох, ожидал что-то вроде открытия нового счета, но Елена оставалась прежней: с открытыми ясными глазами и новыми книжками в сумке. Она не была скованной, смущающейся. И что самое главное — она больше его не раздражала, ему не хотелось воспользоваться ею, поиграть ее чувствами, а потом выкинуть как ненужную игрушку. Теперь ему хотелось просить сидеть рядом.
— И кто же ты теперь? — спросил он, полагая, что с этого вопроса и стоило бы начать разговор. Елена тоже оперлась о спинку скамьи, устремив взгляд вверх, а потом, будто прочитав там ответ, посмотрела на Деймона.
— Я Елена. Новая Елена. Как старая, только немного лучше.
— А куда же делась Мальвина? — спросил он. Девушка растерялась на какие-то мгновения.
— Не знаю, — ответила она. — Но думаю, что больше она не появится.
— Приятно познакомиться, Новая Елена, — он протянул ей руку, Елена пожала ее, быстро поднялась, словно вспомнила, что ей нужно куда-то идти. За пять минут планы не меняются — они это уже проходили. Но теперь он может проверить действительно ли это так. Он может сойти с ней на одной станции, может узнать чуть больше о том мире, который привлек еще тогда, в метро, когда они впервые познакомились.