Обязан выжить
Шрифт:
— Уходишь? — Эля едва сдержалась и спросила: — А дядя?
— Он тоже собирается, — Виктор поднял чемодан.
— Как это собирается? — изумилась Эля. Не дожидаясь ответа, она выскочила в коридор и принялась стучаться в соседнюю комнату. — Дядя Викентий! К вам можно?
Дверь распахнулась так быстро, что можно было подумать, что тут ждали стука, и на пороге возник полностью одетый дядя Викентий.
— Пожалуйте, сударыня. Доброе утро.
— Доброе утро… — машинально ответила Эля и, разглядев
— Да, сударыня.
Дядя Викентий проверил, защелкнулись ли замки, и принялся стягивать ремни чемодана.
— Но почему?
— Видите ли, сударыня, — дядя Викентий застегнул пряжки ремней и выпрямился. — Виктор заходил ночью ко мне…
— И что?
— Мы пришли к выводу, что дольше оставаться здесь не имеем права.
— Но почему?
— Потому что вы так решили, сударыня.
— Я? — Эля окончательно растерялась и, совершенно сбитая с толку, сказала: — Я же никогда об этом не думала и не говорила…
— Вы отказали моему племяннику, — ровно, без каких-либо эмоций, ответил дядя Викентий и добавил: — Я допускаю, что он мог быть бестактным, и прошу нас извинить.
— Нас?.. — ничего не понимая, переспросила Эля.
— Именно нас, — подтвердил дядя Викентий и пояснил: — Ведь я отвечаю за своего племянника. Конечно, его можно понять: война и окопы манер не улучшают. К тому же он офицер армии, который раз поставившей на колени пол-Европы. Но Виктор — потомок древнего рода и ничего, задевающего честь женщины, допускать не имеет права. Поэтому, как бы там ни было, решать вам. А вы решили…
— Подождите! — крикнула Эля и опрометью кинулась назад в спальню.
Именно в этот момент Виктор уже с вещами в руках стоял посреди комнаты, в последний раз проверяя, все ли взято. Увидев Элю, он повернулся к ней и внешне совершенно спокойно спросил:
— Ну что, дядя уже собрался?
Эля молча встала в дверях, взялась обеими руками за косяки и решительно заявила:
— Не пущу!
Виктор осторожно попробовал ее сдвинуть с места, но она сначала только сопротивлялась, а потом с плачем кинулась к нему на шею.
— Ты ж ничего не понял! Ничего!
— Я понял, — Виктор чуть отодвинулся и попросил: — Пусти-ка…
Он высвободился из объятий, поставил чемодан на пол, кинул сверху шинель и, взяв с кресла брошенные туда розы, опустился перед Элей на колени.
— Прости меня…
Эля кинулась к нему и разрыдалась.
— Ну что ты, что ты… — поднимаясь с колен, пытался успокоить ее Виктор.
— Я ничего, ничего… — стараясь взять себя в руки, Эля принялась торопливо вытирать слезы.
Заметив, что она чуть-чуть успокоилась, Виктор спросил:
— Но ты так и не сказала… Ты согласна?
—
— Я помню…
— А ты подумал…
— Неправда, я написал дяде…
— Это потом… Нет, ты скажи мне, — Эля посмотрела в глаза Виктору. — Ты когда решил жениться на мне?
— Давно, — усмехнулся Виктор. — Когда ванну отремонтировали.
— У-у-у, негодник! — счастливо рассмеялась Эля и сразу спохватилась. — Ой, там же дядя Викентий… Бежим к нему!
Взявшись за руки, как дети, они вдвоем примчались к дяде Викентию, и Эля еще с порога воскликнула:
— Дядя Викентий!.. Распаковывайте свой чемодан!
— А что, этот негодяй еще что-то натворил?
Дядя Викентий мгновенно все понял и теперь только ласково улыбался в усы.
— Нет, — Эля тесно прижалась к плечу Виктора. — Просто я приняла предложение.
— Так… — Дядя Викентий многозначительно помолчал и посмотрел на племянника. — Ты попросил прощения?
— Да, дядя.
— С цветами?
— С цветами.
— По всей форме?
— По всей форме, — подтвердил Виктор и, широко улыбнувшись, попросил: — Благослови нас…
— Ну, слава Богу! — На лице дяди Викентия засветилась неподдельная радость, и он неожиданно засуетился. — Да Господи ж. Это ж надо… Надо…
Он торопливо расстегнул ремни, открыл чемодан и принялся рыться в сложенных там вещах.
— Да где же она?.. Где?.. — Наконец в его руках оказалась маленькая сафьяновая коробочка, и дядя Викентий облегченно вздохнул: — Ну вот, нашел.
Оглядев коробочку со всех сторон, дядя Викентий раскрыл ее и вынул старинное серебряное кольцо, украшенное сверкающими камнями.
— Ну вот, дочка… — Дядя Викентий надел украшение девушке на палец. — Прими это кольцо в столь важный для тебя день как мой памятный дар и как знак моего благословения…
— Ой, какое красивое! — Эля залюбовалась подарком. — Это камни?
— Это бриллианты, дочка… Семь алмазов. На счастье…
Эля потянулась к дяде Викентию и, не отпуская от себя Виктора, сказала:
— Ой, дядечка, я сегодня такая счастливая!
Призывно погудев клаксоном, «опель» свернул с мостовой на плиточную дорожку въезда и, проехав до самого гаража, остановился. Следом осторожно, стараясь не наезжать на бордюры, во двор вполз воинский «студебеккер», загруженный кучей ящиков, и остановился напротив бокового входа. Солдаты попрыгали с грузовика, а когда Виктор и дядя Викентий, приехавшие «опелем», подошли к «студеру», задний борт был уже открыт, и парни осторожно стаскивали на землю первый ящик.