Обязана быть его – 2
Шрифт:
В палату мою он вошёл буквально за несколько минут до появления следователя и сразу сообщил, что будет представлять мои интересы во время следствия и, если потребуется – на самом судебном процессе. Одного взгляда на него мне было достаточно, чтобы понять, кто именно прислал его. Всё в этом человеке выдавало статус: неброский, но отлично сшитый костюм, часы на запястье, небольшой кожаный портфель в руках. Скрывать этого он, впрочем, и не собирался. Как бы мне ни хотелось сказать, что я справлюсь сама, что Терентьев уже и так достаточно вмешался в мои дела, мою жизнь, в жизнь моей дочери, я этого не сделала. Не сделала
– Я отвечу, – кашлянув, сказала я.
Разговор длился не так уж и долго, а силы мои подходили к концу. Голова ныла и кружилась, горло болело от жёстких, ещё недавно впивающихся в кожу и не дающих дышать пальцев Эдуарда, синяки на теле, лице и руках налились и стали просто безобразными.
– Нет, я не думала о том, что хочу его убить, – подняла взгляд на следователя. Заметила в глазах того жалость, но сейчас это не разозлило меня.
После ухода Светы я закрылась в небольшой ванной и несколько минут просто скулила, упираясь руками в край раковины. Соня… Как ни пыталась Света успокоить меня, я понимала – всё хуже, чем когда-либо. Если её, мою кроху, мою маленькую нежную девочку заберут, отправят в детский дом… Именно тогда я заставила себя сделать глубокий вдох и собраться. Я должна была как можно скорее оказаться дома. И пусть хоть кто-нибудь… Пусть только попробуют забрать её. В горло вцеплюсь и перегрызу. Вот тогда-то я первый раз внимательно рассмотрела своё отражение: следы от пальцев на шее, огромный синяк на скуле, разбитые губы, спутанные, неопрятно лежащие волосы.
Ночь прошла в забытье. Явь путалась с полудрёмным, наполненным тревогой и страхом сном. Я видела лицо Эдуарда, чувствовала его дыхание, прикосновения, а после распахивала веки и понимала, что это всего лишь игры моего воображения.
Завтрак, который принесла раздатчица, так и остался нетронутым – всё, что я смогла, выпить безвкусный чай.
– То, что случилось… – прижав пальцы ко лбу, я качнула головой. – Я не хотела этого.
– Даже когда он начал избивать вас? – снова спросил следователь.
– Да, – отозвалась я. – Даже когда он… когда он стал… – рвано выдохнула, вновь возвращаясь во вчерашнее утро. Утро, которое желала бы забыть навсегда. – Я не хотела убивать его, Алексей. Я хотела только оттолкнуть его, остановить.
– Тогда как у вас в руках оказалась статуэтка? – подняв глаза, я снова натолкнулась на взгляд следователя.
Как? Скорее всего, он и сам прекрасно понимал это, просто, как и многие, пытался выполнить свою работу.
– Думаю, на сегодня достаточно, – прежде, чем я успела хоть что-то сказать, поднялся Альберт Юрьевич со своего места и, словно старый матёрый волк, приблизился ко мне.
Положил ладонь на моё плечо и наградил следователя жёстким, бескомпромиссным взглядом.
Невысокий, поджарый, этот человек источал такую уверенность, что мне на самом деле захотелось доверить ему свои проблемы, в какой-то степени переложить их на него. Не потому, что я не была готова бороться, а потому, что он знал, как это сделать, намного лучше меня.
– Хорошо, – немного помолчав, всё же кивнул Алексей и, собрав принесённые с собой бумаги, встал. – Я приду завтра. Примерно
– Дарина… – он немного заколебался, прежде, чем продолжить. – Я знаю про вашу дочь. И знаю так же, что за вас беспокоятся. Думаю, вы и сами знаете это. Но всё же… Я надеюсь, что всё это не затянется на долго. Поправляйтесь.
После того, как он вышел, Альберт убрал руку. Выдохнув, я подтянула одеяло, чувствуя, что меня немного знобит из-за напряжения, что я ощущала всё время допроса. Понимала, что снова и снова мне придётся мысленно возвращаться во вчерашнее утро, в предшествующие ему вечер и ночь, но как же мне не хотелось этого!
– Спасибо, – поблагодарила я. – Наверное, нам стоит… – ощущение неловкости под взглядом взрослого, умудрённого жизнью человека, заставило меня на пару секунд замолчать. Что он знает про меня и Демьяна? Что тот рассказал ему? Сама я почти не упоминала Терентьева во время допроса, скорее походящего на простую беседу со следователем. По крайней мере ничего из того, что относилось к личному.
– Да, Дарина, – предупредил Альберт Юрьевич мои слова. – Нам действительно стоит обговорить с вами, на какие вопросы и как стоит отвечать. Но сейчас вы должны отдохнуть. Я зайду ближе к вечеру, и мы с вами постараемся построить линию поведения и защиты, хорошо?
Я поспешила ответить слабым кивком, снова поймала на себе оценивающий взгляд адвоката и, не удержавшись, проговорила:
– В другой момент я бы не позволила Терентьеву вмешиваться, – опустила голову, и прядка волос, скользнув по разбитой скуле, упала мне на щёку. Я заправила её обратно. – Передайте это ему. Но сейчас у меня нет выбора. Так что… Передайте ему ещё и спасибо, – вздохнула и, встав, подошла к окну, желая отвлечься хотя бы на что-то.
– Передам, – услышала я голос Альберта от двери и обернулась. Он стоял, уже отворив её, и придерживался за ручку. – До вечера, Дарина, – взгляды наши пересеклись, и Альберт проговорил: – Запомни, девочка, если бы он не беспокоился за тебя, меня бы тут не было. Я знаю Демьяна много лет и знаю, что он не из тех, кто будет делать что-то не важное для него.
Договорив, он на секунду буквально впился в меня взглядом, а после уверенным шагом вышел за дверь. Я вновь обернулась к окну. Сжала края подоконника и закусила губу, пытаясь не думать. Ни о чём не думать – только о своей малышке, обнять которую сейчас я желала так сильно, как никогда ничего на свете.
Одна за другой на территорию больницы въезжали кареты скорой помощи. Некоторые из них истерично и нервно поблёскивали маячками, другие же были неспешными, спокойными. Невольно я думала о том, что внутри почти каждой из них находится кто-то, нуждающийся в помощи.
К горлу подкатил ком, стоило мне вспомнить взгляд Эдуарда в тот момент, когда он схватил меня за шарф. Рукой я инстинктивно потянулась к шее и коснулась синяков. Уголки глаз защипало, но расклеиться я себе не позволила. Так и стояла, глядя, как проходящие внизу люди кутаются в воротники курток и пальто, как к одному из корпусов идёт женщина с ребёнком, как чужие жизни на секунду незримо сталкиваются с моей и растворяются в собственных делах, проблемах.
Должно быть, прошло не меньше получаса прежде, чем я, вздохнув, отошла от окна.