Обязательно вспомнят
Шрифт:
Улыбнувшись, солдат встал и тут же был свален мощным ударом огромного кулака:
– Ты что творишь, итить тебя в душу! – пожилой сержант навис над Александром. – Жить надоело? Ты чего под танк кинулся с голыми руками? Вставай, чтоб тебя.
– Да ладно, Петренко, – добродушно пробурчал подошедший лейтенант, – сейчас спросим, что случилось.
В окопе наступила тишина, изредка прерываемая далёкими выстрелами: все с интересом прислушивались к разговору.
Вытирая разбитые губы, боец вытянулся и доложил:
– Товарищ лейтенант, виноват, не удержался,
– Кто? – Сержант недоумённо посмотрел на солдата.
Офицер, судя по удивлённому лицу, был озадачен не меньше.
–Вот, – красноармеец раскрыл гимнастёрку, и на командиров глянула собачья мордашка:
– Тяф!
– Тьфу ты, тут люди как мухи гибнут, а он собаку спасать полетел. Чем кормить его будешь? Учти, ни крошки не дам, а НЗ тронешь… – и мозолистый кулак вновь закачался перед носом.
– Придумаю что-нибудь, – Александр улыбнулся.
– Тяф, – подтвердил щенок.
– Придумает он, – Петренко повернулся к командиру. – Товарищ лейтенант, ну что за бисов сын, прости меня Господи, всё норовит смерть за усы подёргать! Эх, молодёжь, молодёжь.
– Не бурчи, сержант, может, так и должно было быть, – лейтенант улыбнулся и повернулся к солдату. – Как назовёшь?
– Друг, товарищ лейтенант.
– Друг?
– Тяф, – под гимнастёркой радостно завилял хвостик.
– Значит, Друг, ну что ж, Петренко, из моего пайка выдели там что-нибудь, поставим на довольствие бойца, – и, погладив щенка, командир пошёл дальше по окопу.
– Будет сделано, – вытянулся сержант и, наклонившись к Александру, прошептал: – Потом подойди, есть у меня банка трофейного чего-то, вроде как съедобное, скормишь своему охальнику.
– Спасибо!
– Тяф!
– Идите вы, оба, – и, бурча что-то под нос, Петренко двинулся вслед за лейтенантом.
***
Три года спустя.
– Друг, снайпер!
Огромная овчарка рывком метнулась в сторону и затихла в выемке окопа.
– Вот это да! – рассмеялись красноармейцы.
– А вы думали? – Александр свистнул, и пёс мгновенно оказался рядом. – Он о налётах предупреждает, начало атак чувствует. Не собака, а талисман ходячий. А кто-то мне за него губы разбил, правда, товарищ старшина?
– Идите вы, оба, – хмыкнул Петренко, – а вмазал я тебе тогда за дело, жалею вот, что мало.
– А сейчас почему не можете, – молоденький солдатик осторожно погладил Друга.
– Дак нельзя теперь, это в 41-м он пацаном был, а сейчас героем стал: истребитель танков, орденоносец, и защитник рядом видали какой – руку откусит и не заметит, – огромный кулак дружески ткнул в грудь Александра, тихо звякнули награды.
– Тяф, – напомнил о себе пёс.
– Помню, помню, что обещал, держи вот, – Петренко что-то протянул и Друг удовлетворённо задвигал челюстями.
– Балуете вы его, товарищ старшина, – опять вмешался неугомонный солдатик.
– А как не баловать, почитай, всю войну с ним прошагали, от Минска до Москвы и теперь вот снова до Минска, всегда рядом. Мы с Сашком ему жизнью не раз обязаны были.
– Перед боем нам говорит, выживем мы или нет, – вмешался Александр.
– Это как? – заинтересованные красноармейцы со всех сторон обступили боевую тройку.
– Смотрите, – солдат присел перед псом: – ну что, мохнатая морда, скоро бой?
– Тяф!
– Танки будут?
– Тяф!
– А самолёты?
Пес молча смотрел на хозяина.
– Не будет? Это хорошо, – молоденький солдатик вздрогнул, – боюсь я, когда они с неба падают, кажется, будто прямо в душу прямо целятся, сволочи.
– Друг, а Никита, – Петренко кивнул в сторону бойца, – выживет в бою?
– Тяф, – радостно завилял хвостом пёс.
– А я? – вмешался другой красноармеец.
– Тяф.
– Ну, а я? – Александр ласково почесал Друга за ухом.
Пес легонько зарычал.
– Что такое? – солдат присел и посмотрел в глаза собаке. – Выживу?
Друг виновато отвёл взгляд в сторону, тихо поскуливая. Все замерли.
– Так, а ну, – старшина потрепал мохнатого сослуживца, – не хоронить никого раньше времени. – Дружок, скажи, а ты сам вернёшься из боя?
Пёс прижал уши и зарычал громче.
– Эй, да что с тобой такое сегодня? – Александр хотел было погладить Друга, но тот отскочил и залился лаем.
– Старшина, – солдат повернулся к Петренко, – помните, что это значит?
– Помню сынок, помню. Взвод, к бою, танки!
– Так нет их нигде, – раздался недоуменный голос.
– Мать вашу, я сказал, к бою, приготовиться, – Петренко рявкнул так, что некоторые пригнулись.
– Смотрите, – молоденький боец показал рукой вправо: из-за пригорка лениво выползали бронированные коробки.
– Раз, два, три…. восемь, девять, Матерь Божия, да сколько их.
– ПТР 2 , на позиции! – Александр схватил ружье:
– Ну, с Богом, Друг, пластом, за мной.
2
ПТР – противотанковое ружьё, предназначенное для поражения броневой техники противника. Эффективный огонь по бронетранспортерам и легким танкам можно было вести с расстояния 150 – 200 метров. Фактически, стрелки ПТР были «смертниками», наравне с пулемётчиками, которых танки противника и снайперы старались поразить в первую очередь.
И они выползли из окопа.
Огромный кулак разжался и перекрестил скрывшихся за бугорком солдата и пса:
– Храни вас Господь, – тихо прошептал Петренко.
– Вы верите в Бога, товарищ старшина? – неугомонный солдатик удивлённо посмотрел на командира.
– Я очень хочу верить, что он есть, сынок, и что он сейчас там, – ладонь показала вперёд, где шевелились две еле различимые фигуры. – А ещё я хочу верить, что он пришлёт парочку сорокапяток, пока нас тут не раздавили.
– А почему не стреляет? – боец расширившимися глазами смотрел на приближающийся танк. – Метров сто осталось, не больше. Тяжеловато ему без напарника с этой махиной справляться.