Обязательно вспомнят
Шрифт:
– Напарник у него видел какой, лучше любого человека, а Сашок опытный, не боись. Танк-то не лёгкий, сходу не возьмёшь, вот в смотровую щель и целится, чтобы наверняка, – Петренко не отводил взгляда от позиции своего подчинённого.
– А если промажет?
– Типун тебе на язык, – тяжёлая ладонь отвесила подзатыльник бойцу.
– Ну а если?
– Тогда – смерть, – прошептал старшина.
Раздался сухой щелчок: танк, проехав пару метров, неожиданно стал поворачиваться.
– Попал, попал, бисов сын, – Петренко радостно хлопнул по
Словно услышав приказ командира, фигурка ползком стала перемещаться левее, зоркий взгляд мог различить еле уловимые очертания собаки, крадущейся за хозяином. Раздались автоматные очереди, уничтожившие выбиравшийся экипаж.
– Товарищ старшина, товарищ старшина, – прошептал солдатик.
– Ну что тебе ещё, готовься пехоту отсекать, а не меня дергать.
– Нет, вы посмотрите, там.
– Что там за…, – Петренко осекся, – Господи, спаси их. Гранаты мне, быстро!
Меняя позицию, Александр с Другом не могли заметить того, что происходило за подбитым танком. А оттуда выехал второй, явно прикрывшийся обездвиженным товарищем. И этот второй видел, как на ладони, две ползущие фигурки. Петренко, схватив связку гранат, рывком выбросил себя из окопа и лихорадочно пополз вперёд.
– Только бы успеть, – шептал он, – только бы успеть.
Башня повернулась в сторону солдата и собаки, на секунду застыла, словно оценивая свои шансы и… резко хлестнула пулемётной очередью, вслед за ней рявкнула пушка. Собачий визг на секунду заглушил звук разрыва.
Старшина приподнял голову: танк уверенно двинулся вперёд.
– Раздавить их хочет, – прохрипел Петренко, – не успею, держитесь, сынки.
Он вскочил и, пригнувшись, побежал.
***
– Тихо, Дружок, тихо, – лежа в воронке, Александр одной рукой гладил собаку, а второй пытался навести ПТР. – До свадьбы заживёт, кусок уха – не страшно, главное, что сам цел, правильно?
– Тяф!
– Вот и умница, а теперь – снайпер!
Пес вжался в землю.
– Молодец, – солдат посмотрел в прицел и тут же отпрянул от взметнувшихся рядом фонтанчиков. – Хитрый, гад, из пулемёта лупит, ну ничего, мы сейчас.
Танк, не сбавляя скорости, шёл прямо на них.
Щелчок.
Ничего.
– Спокойно, спокойно, – шептал Александр, – остановим мы тебя.
Щелчок. Второй.
Он уже видел грязь на гусеницах, танк неумолимо приближался.
За спиной раздалось глухое рычание.
– Лежать, – не оборачиваясь, скомандовал солдат.
Щелчок.
Ничего.
– Хана. Друг, назад, быстро!
Сменил обойму и, уже не скрываясь, целился в громыхающую коробку, до которой оставалось не более двадцати метров. Щелчок. Торопливая очередь в ответ. Страшная боль в ногах. И громкий заливистый…
– Друг?
Справа от танка, хрипло лая, стоял пёс. Бронированное чудовище, не сбавляя скорости, лениво повернуло башню, застрекотал пулемёт, но пес уже с другой стороны бросался на борт, словно пытаясь остановить смерть,
– Друг, Друг, назад! – из последних сил Александр прицелился и выстрелил.
Пулемёт, захлебнувшись, замолк.
– Друг, назад!
Башня, не обращая внимания на пса, повернулась…
– Друг!
– Друг, назад! – рявкнуло с другой стороны.
– Старшина? – солдат не поверил своим глазам.
Огромную фигуру не узнать было невозможно. Щелчок. И тут ожил пулемёт, щедро наградивший Александра новой порцией дикой боли. Как в тумане, он видел взмах старшины, взметнувшиеся вокруг него фонтанчики земли, прыжок в сторону пса. Грязные гусеницы, казалось, грохотали в нескольких сантиметрах от лица. Взрыв, лязг металла, хлесткая очередь и предсмертный собачий визг слились в единый гул.
– Друг… – прошептал Александр и провалился в темноту.
***
Два месяца спустя.
– Получается, они тебя спасли, – седой солдат протянул собеседнику самокрутку.
– Получается, так, – Александр отвернулся к окну.
– Ты кури, сынок, кури, и не надо стесняться, слезы мужчину не позорят, помни о них и гордись.
– Я их никогда не забуду, – он подтянул к себе костыли. – Когда выпишут, попрошу отпуск, съездить хочу туда. Выйду я, развеюсь немного.
– Давай помогу, Сашок.
– Ты как старшина сказал, – улыбнулся Александр. – Он нас с Другом и сынками называл, а в 41, когда я щенка вытащил, так мне вмазал, неделю потом губами шлёпал.
– Я сейчас вам обоим тряпками по губам шлепну, не посмотрю, что раненые, – в палату вошла пожилая женщина. – Ишь, накурили.
– Валентина, не бушуй, – добродушно усмехнулся седой.
– Не бушуй, не бушуй, сюда комдив идет, а у вас дым коромыслом. Марш по кроватям.
– Слушаюсь, товарищ командир, – хором гаркнули солдаты.
– Как дети малые, – женщина улыбнулась. – Вот пожалуюсь начальству на вас, живо порядок наведут.
– И наведём, – в дверях показался статный генерал средних лет и успокаивающе махнул рукой, – лежите, лежите.
– Здравия желаем, товарищ генерал.
– И вам того же. – не по уставу ответил комдив и присел у кровати Александра. – Как здоровье, герой?
– Спасибо, товарищ генерал, поправляюсь.
– Вот это правильно, вот это нужно. А чтобы ты поскорее выздоровел, – генерал повернулся к стоявшему врачу, – Виталий Андреевич…
Тот передал небольшую коробочку.
– Приказ читать не буду, мы не на плацу, скажу своими словами. За подбитый вражеский танк, за мужество и героизм ты награждаешься орденом Славы, третья степень у тебя уже есть?
– Так точно.
– Вот, чтобы не скучно ей было, вторую повесишь рядышком, – генерал улыбнулся и пожал солдату руку. – Поздравляю.
– Служу Советскому Союзу, – Александр сделал попытку привстать.
– Лежи, герой, лежи. Жалобы, пожелания есть?
– Товарищ генерал, можно мне после госпиталя отпуск, хоть пару деньков?