Обязательно завтра
Шрифт:
Когда Костя с Антоном входят, мы уже просто как будто рассматриваем вместе книжку. Вижу, ощущаю пылающую Лорину щеку и завитки черных шелковистых волос, касающихся моей щеки, слышу ее дыхание. О, господи, что же делать…
Костя и Антон подозрительно смотрят на нас, Лора тотчас говорит что-то веселое и, как ни в чем не бывало, отходит в сторону. Антон с Костей над чем-то шутят, а я, успокаивая сердце, машинально листаю книжку и пытаюсь сообразить, что нужно делать, как быть, и какое выражение должно быть на моем лице, когда подниму глаза на ребят. Равнодушие и спокойствие – так, что ли?
Ставлю книжку на место, смотрю. Никто не обращает на меня внимания, о чем-то говорят все трое. Лора держится как ни в чем не бывало. И она как будто бы и не торопится уходить…
– Давайте в бутылочку? – тихим, вкрадчивым голосом говорит Костя и улыбается этак лукаво.
– Конечно! Давайте! – бодро кричит Антон. – Молодец Костя! Какую возьмем? Лариса, тебе эта бутылка нравится? Олег, садись. Лариса, а ты сюда. Ну, кто крутит первый?
Машинально сажусь на стул, Лора оказывается напротив. Она не смотрит на меня, она внимательно наблюдает за Костей, который уже взял лежащую бутылку за середину. Резкое движение кисти – бутылка со стуком подпрыгивает, крутится, останавливается. Горлышко показывает на Антона.
– Ну, с тобой мы целоваться не будем, – говорит Костя и хочет схватить бутылку снова.
– Нет, уж, извини! – перехватывает бутылку Антон. – Моя очередь. Не хочешь меня целовать – не надо, а крутить теперь мне.
Он долго прилаживается, старательно обхватывая бутылку своей большой рукой, наконец крутит. Горлышко указывает на меня.
Так что крутить моя очередь.
Лора поднимает глаза. Я все-таки еще не опомнился от недавнего, у меня все еще колотится сердце, голова, как в тумане, я понятия не имею, что делать и как правильно себя вести, но я беру бутылку за середину, машинально кручу, она поворачивается несколько раз, и горлышко останавливается на Косте. Поспешно тот хватает бутылку, крутит и… Горлышко останавливается рядом с Лорой. Мгновенно Костя вскакивает, тянется к Лоре, едва не сваливая ее со стула, обнимает, присасывается губами. Антон громко хохочет. Лора ничуть не сопротивляется, и когда Костя, наконец, отстраняется от нее, я вижу, что щеки ее горят.
Тупо смотрю, как сначала Костя, потом Антон, снова Костя и снова Антон крутят бутылку и поочереди законно целуют Лору. Когда она крутит, горлышко тоже показывает на них, и она раскраснелась, улыбается, рада…
Это какая-то мистика, но на меня горлышко не показало больше ни разу.
– Может, хватит, ребята? – говорю, наконец.
– А ты, что, не хочешь поцеловать меня, да, Олег? – обиженно спрашивает Лора, глядя на меня своими чистыми голубыми глазами.
Я, видимо, краснею, а Антон, добрый мой друг, кричит:
– Да так целуйтесь, чего там! Как утешительный приз! Разрешим ему, Костя?
– Ладно уж, пусть, – великодушно улыбается Костя,
– Олег, ты слышал? – говорит Лора и улыбается.
Словно приговоренный, встаю, подхожу к ней, наклоняюсь… Она тотчас закидывает руки мне за спину, обнимает – их она не обнимала, это я вспоминаю мгновенно! – губы ее тянутся к моим, наши языки мгновенно встречаются, я чувствую, что Лора обмякает и даже стонет слегка… В голове у меня мутится, я чуть не падаю…
– Ну, вы даете! – кричит Антон. – Вот это я понимаю! А что ты, Костя! Ладно, хватит в бутылочку. В карты лучше давайте!
Я никак не могу прийти в себя, опять плыву по течению, послушно сажусь играть в карты… Каждый играет за себя, «в дурака», условия те же: кто выигрывает – целуется с кем хочет. Здесь везет в основном Антону. Когда держу перед собой карты, руки у меня слегка дрожат. Ни я, ни Лора не выигрываем ни разу…
Но вот и полночь наступила. Костя собирается уходить. Только тут я вспоминаю, что Антон говорил – у него жена и ребенок маленький. Обычно в таких случаях он сваливает на то, что ведет какой-то спецсеминар на работе.
– Спецсеминар кончается, Костя! Ничего не поделаешь – низкий старт! – весело шутит Максим, потому что Лора, очевидно, обо всем знает.
И вдруг с неожиданным, так не идущим ему проворством, Костя напяливает пальто и выскальзывает из комнаты, чуть не прищемив дверью свой пухлый портфель…
Мы остаемся втроем.
– Так я остаюсь у вас, да? – тихо спрашивает Лора Антона.
– Конечно! – кричит Антон. – Куда ж девушке в ночь? Мы с Олегом потеснимся. Правда, Олег? Тахта широкая, поместимся как-нибудь!
– У вас есть раскладушка? – спрашивает вдруг Лора, стоя посреди комнаты.
– Какая еще раскладушка, Лариса, нет у нас раскладушки! Тахта широкая, я же сказал. Не подеремся. Стели, Олег!
– А брюки есть какие-нибудь спортивные? – спрашивает опять Лора.
– Олег, поищи ей брюки, – командует Антон.
И я послушно принимаюсь искать брюки Лоре. Нахожу лыжные.
– Пойдет? – спрашиваю.
– Если других нет, то пойдет…
В странном, каком-то гипнотическом состоянии стелю на тахту то, что обычно, достаю одеяло.
Ложимся поочереди, Антон гасит свет.
Трикотажную кофту свою Лора стягивает сама. Антон аккуратно снимает с нее и бюстгальтер.
– Какая грудь у Ларисы, нет, ты посмотри, Олег, какая отличная грудь! – с искренним восхищением говорит он, и я смотрю.
И в полумраке комнаты, в слабом свете уличных фонарей я вижу это нежное беззащитное чудо – два округлых, словно светящихся холмика с заострившимися, беспечно торчащими сосками. Так близко, с такими подробностями и такую красивую женскую грудь я вижу впервые… Большая смуглая рука Антона ласкает ее, и торчащие соски упорно проскакивают между пальцами. Господи, Боже…
А Лора смотрит на меня. Застенчиво, но гордо.
Потом мы лежим на тахте: Лора посередине, Антон с внешнего края, а я у стенки. И словно в каком-то навязчивом, гипнотическом сне мы целуем Лору с Антоном поочереди. Я все еще растерян, все еще ничего не могу понять, ничего не могу поделать с собой, не знаю, как правильно. У меня еще не было так. С женщинами к тому времени, конечно, бывал, и не с одной, но, если честно, в себе не очень уверен. Чувствую, конечно, что происходит что-то не то, но… Нельзя же спасовать перед Антоном, это во-первых. А во вторых… Боже, Боже, чувствую, что ей нравится! И нет, нет никакого протеста с ее стороны! Наоборот: нежность, покорность… Антон целует, и я тоже целую… Лора волнуется, дышит прерывисто, я целую нежно, бережно, стараясь, чтобы получалось как можно лучше. Плохо это, наверное, нехорошо как-то, но ведь она с нежностью отвечает, ей нравится…