Обычная история
Шрифт:
– Я пока не решила. Она от меня отвыкла, и школа ж еще, а я жить буду в маленьком городке. Вряд ли ей там понравится после… – неопределенно машу рукой.
– Как этот козел все продумал, да? И не прикопаешься ведь, паршивец!
– Да уж, – ставшим привычным движением тру грудь. В окно льет предзакатное солнце, сквозь бокал устремляю взгляд на колышущиеся занавески… Чего бы покрепче мне. Сангрия все же так себе анестезия.
– Ну, в этой ситуации тоже есть свои плюсы.
Не то чтобы интересно. Я вообще не знаю, зачем здесь сижу.
–
– Будет больше времени на личную жизнь, – подмигивает Лазарева, поигрывая нарисованными бровями.
– Да уж какая тут жизнь? – хмыкаю. – Я на мужиков теперь смотреть не могу, Лариса Львовна.
– А вот это ты зря. К мудакам у тебя пожизненный иммунитет, а от нормального чего отказываться, Катюша?
– Прям иммунитет? – хмыкаю.
– А как же? Это ведь как ветрянка для здорового человека – раз переболел, и все.
– Не уверена. Знаю дам, которых только на мудаков и тянет, – осушаю до дна бокал.
– Ну, так то больные люди, лапушка. А ты у нас не такая, – замечает с уверенностью соседка, откровенно меня смеша. Не такая, блядь. Откуда ей знать, если я и сама не в курсе, какая я? Меня без Реутова нет. Я как будто им вся пропитана. И эта отрава по капле убивает меня изнутри.
– Быстро вы о нем поменяли мнение.
– Ну, как стал водить эту свою… прошмандовку, так и поменяла.
Во рту копятся вопросы. Не могу, как хочется узнать – как быстро он утешился? Вот только я не уверена, что готова к правде. Кажется, она меня просто убьет. Зря я, что ли, полдня проторчала в салоне?
– Не прошмандовка. А девочка из интеллигентной семьи. У них родители дружат, – уточняю зло.
– Да какая она девочка, окстись. Чуть младше Витька твоего. Видать, не сложилось – вот и позарилась.
– Кто ее упрекнет? Было на что.
– Это как сказать, Катенька. Гнилой он человек. А с виду… Обидно, ну! – добавляет голосом киношного персонажа. Выходит очень даже похоже, но сил нет улыбнуться. – Кстати, вашу квартиру опять продают.
Вскидываюсь:
– Серьёзно? А что так?
– Без понятия. Новые владельцы даже въехать не успели.
– М-м-м… – тяну я, с трудом скрывая охватившую тело дрожь. Даже себе не могу объяснить, что меня так взбудоражило. Ну, не думаю же я купить… Или думаю? Волной прокатывается странное возбуждение. Подталкивает к действию. С чего начать? Куда бежать? В риелторскую контору? Впрочем, разберусь. Это такие пустяки! Главное, что я могу, в самом деле могу вернуть эту часть жизни себе.
Белый вязкий туман апатии вытесняется переливающимся всеми оттенками радуги возбуждением. Я торопливо сворачиваю наши посиделки с Ларисой Львовной и с бешеным энтузиазмом выбегаю под палящий зной. До дома матери, где меня ждут вещи и мои железяки, можно пройтись. Но я не желаю тратить ни секунды свободного времени, вызываю такси, а пока его жду, открываю первый же попавшийся сервис, специализирующийся на продаже недвижимости. Если даже не найду нужное мне объявление, то хотя бы пойму, сколько
Ч-черт! Я совершенно упустила из виду, какую зарплату мне предлагают! А если моих сбережений не хватит? Сколько там у меня битков? Хватит ли на первоначальный взнос? Дадут ли мне ипотеку?! Голова пухнет. Перед глазами лентой проносятся фотографии из объявлений… Не то, не то… А может, как-то можно сузить поиск? Желательно до одного конкретного дома!
Ощущение, что я пытаюсь ухватить за хвост убегающее время. И это – мой последний шанс.
– Девушка!
– М-м-м?
– Это не вы такси вызывали?
– Я! – подскакиваю.
– Ну, так чего сидите? – скалится мужичок, поправляя кепку. – Я тут уже минут пять стою.
Я все-таки ее нахожу! Свою квартиру. Правда, узнаю ее далеко не сразу. Потому что Реутов забрал оставшийся от бабушки антиквариат, а без того же массивного резного буфета наша кухня, оказывается, выглядит совершенно иначе. Больше и светлее… Я ненавидела этот буфет. А теперь хочется найти Реутова и душу из него вытрясти за то, что он этот самый буфет забрал. Как только умудрился? Я полагала, он совершенно неподъёмный!
И детская совсем не такая, как я запомнила. Где Сашкина кроватка, эй?! А комод, который одним движением руки превращался в замечательный пеленальный столик?
– Приехали, девушка, – сообщает водитель, бросая на меня настороженный взгляд в зеркало дальнего вида. Киваю, понимая, что дышу рвано, со свистом, как ненормальная. Толкаю дверь, вываливаюсь из салона. На смену нездоровой оживлённости последних минут вновь приходит апатия. Я как на волнах – вверх и вниз. От перегрузок слегка подташнивает. Не надо быть психологом, чтобы понимать – продолжая в таком духе, тесты я завалю. Бедный Валеев. И я бедная – теперь, когда знаю, какое Витя говно, на зону никак не хочется.
Стоит вспомнить Таира Усмановича, как от него приходит очередное сообщение.
«Буду минут через двадцать. Ты по тому же адресу?»
«Да».
Галопом поднимаюсь по лестнице.
– Мам, я в душ!
Быстро намываюсь, брызгаю тяжеловатыми, на мой вкус, мамиными духами на запястья. У меня появился какой-то пунктик насчет чистоты и запахов. И очень похоже, у меня наметился какой-никакой план.
– Одежду я не буду брать, – отпихиваю от себя ногой баулы с одеждой. Интересно, Реутов сам ее упаковывал, или наша домработница? А может, это Ника вообще паковала?
– И что мне с ней делать? Дорогие ведь вещи, брендовые.
– Не знаю. Отдай на благотворительность.
Переношу к выходу коробки со своим железом. И маленький чемоданчик, куда отбираю несколько футболок и шорт, чтобы было в чем ходить, пока доставят новый гардероб. Обнаглев, сбрасываю Валееву сообщение с просьбой помочь мне с вещами, потому как сама я их не допру. Почему-то кажется, он не откажет. И правда – минут через пять пиликает домофон.
– Это шеф, – поясняю для матери. – Поможет с вещами.