Обычная история
Шрифт:
– Что-то я не помню, чтобы мое «хочу» как-то разнилось с твоим, – вставляю я поперек. От обиды губы дрожат… И гребаный подбородок. Потому что его слова – херня полная. Ни черта он не угадал. – Нет, я, конечно, понимаю твое желание спихнуть вину на меня, но Таирчик, давай по-чесноку. Стоял-то у тебя будь здоров.
– Я этого не отрицаю, – дернув крыльями носа, цедит Валеев.
– И что? Мне тебе в ноги упасть теперь? Не отрицает он, – хмыкаю.
– Просто Миша тебе не нужен. Тогда зачем это все?
– А почему нет? Мы оба – свободные люди. Понимаю, что мужчине твоей культуры и воспитания сложно понять, что два человека могут встречаться,
– Перестань корчить из себя прожженную блядь!
– Спасибо за совет, но, думаю, этот вопрос выходит за рамки вашей компетенции, как моего начальника, – сцеживаю яд. Его слова обижают. Но в то же время… Я сытой кошкой жмурюсь, потому что смогла-таки вывести его на эмоции. Чертовщина какая-то! Почему мне так сладко от этого?
– Чередой беспорядочных половых связей ты не избавишься от своего прошлого.
– А ты его не вернешь, даже если будешь насмерть держаться за одну бабу!
Таир вскидывается, глядя на меня в упор. Все краски сходят с его лица. Оно на глазах превращается в неподвижную серо-желтую маску.
– Таир… – сглатываю я, сто раз за прошедшую пару секунд пожалев о том, что ляпнула.
– Вон пошла.
– Таир, прости. Я не хотела…
– Убирайся.
Выбегаю из кабинета. Меня аж трясет. Ну вот что я за дура, а?! Он же ко мне всегда по-хорошему. А я? Вот так, да? За все добро, которым Валеев так щедро меня одаривал?
На негнущихся ногах возвращаюсь к себе. Кабинет опустел. Остались только Таша и Стрельников.
– Ребят, я домой. Устала.
Не глядя на них, подхватываю рюкзак. Достаю из кармашка наушники, Миша, кажется, меня окликает, но я делаю вид, что не слышу. Втыкаю капельки в уши, врубаю погромче звук и уношусь прочь. Долго-долго гуляю вдоль озера. По той его части, где выложенная красивой тротуарной плиткой набережная уступает место извилистой вытоптанной собачниками траве.
Вспыхнув как спичка, я довольно быстро остываю. Анализирую, отдираю корки от зарубцевавшихся ран, методично те расковыриваю, чтобы заглянуть глубже. И в итоге, окончательно обессилев, сдаться под весом навалившейся на меня правды.
Ладно. Я вела себя… недальновидно. Но это ведь не со зла, а потому что я сама не знаю, в какую крайность меня швырнет в тот или иной раз. Мечусь я не от хорошей жизни. И к Таиру меня так сильно тянет, скорее всего, потому, что его руки – единственное место на всей планете, где меня не трясет и не укачивает. Моя тихая гавань. И не моя…
Выбившись из сил, возвращаюсь домой. Наливаю вина. Много не выпьешь – наутро не будет варить голова, а мне без этого в работе не обойтись, но один бокал пропустить можно. Устраиваюсь на балконе, укутавшись в плед. Лето пролетело совершенно незаметно. Нет, так, наверное, всегда кажется, но в этом году ощущение быстротечности времени как никогда острое. Только вот жара, не щадя никого, выжигала все кругом, превратив нашу с Сашкой клумбу в кладбище розовых скелетов, а уже зябко… И воздух пахнет кострами и терпкой горечью готовящихся к последнему танцу листьев. Ну и вино в моей руке, да… В молодости я могла до утра гульбенить, а потом хоть бы хны. А сейчас, как выяснилось опытным путем, мой максимум – два бокала, что же будет дальше? Этот вопрос преследует. Давит. Не позволяет заякориться в этом гребаном здесь и сейчас. Получить удовольствие… а хоть бы от совиньона. Или вечерней прохлады очередного дня на изломе лета.
Что же дальше?
Вот так дневать и ночевать в офисе,
– Мяв… Мяв… – раздается в тиши. Замираю, вслушиваясь в непонятные звуки. Точнее, в том, что мяукает кошка, ничего непонятного нет. Но ее «мяв-мяв» вторит еще и настораживающий писк. Не может быть! Разве кошки не весною плодятся?
Вскакиваю. Снова сажусь, ругаясь на собственную инициативность и сердобольность. Знаю ведь – если сейчас обнаружу это семейство, то ни за что не смогу пройти мимо.
Минут через пять хлопает подъездная дверь. К котячьим воплям присоединяется тихий мужской голос. Валеев! Кто ж еще? Чуть не перекинув бокал, вновь подхватываюсь и несусь через комнату, коридор, прочь из квартиры. Таир сидит на корточках у крыльца, согнувшись в три погибели, и что-то пытается нащупать в лазе. У его ног ластится жирная трехцветная кошка.
– Помочь?
Валеев поднимает на меня тяжелый взгляд.
– Да, давай. У тебя рука тоньше.
Ага. Раза в три, как минимум.
Таир отодвигается, я занимаю его место и просовываю руку в щель. Осторожно веду по земле ладошкой. Натыкаюсь на один мягкий комочек. Нежно его обхватываю. И вот что интересно – миссию спасателя на себя взяла я, а кошка, один черт, к Таиру жмется. В ответ он ее по голове гладит точно как меня… Сколько раз он вот так меня утешал?
– Первый пошел, – комментирует тихонько, когда я вытаскиваю новорожденного котенка на свет божий.
– Первый? – хмурюсь я. – Думаешь, он там не один?!
– Когда это кошка рожала одного?
Ну, допустим, я не в курсе, бывали ли такие случаи. Мать не позволяла мне завести домашнее животное. Потом четвероного друга мне заменили двуногие. Еще позже в жизни появился Реутов, ну и как-то не сложилось.
– И сколько их еще может быть? – замечаю с некоторой опаской.
– Два, три, четыре…
– Арифметическая прогрессия – как она есть, я поняла, – бурчу, нащупывая следующего «товарища». О том, что мы с ними со всеми будем делать, я пока стараюсь не думать. Кажется, или Таир за спиной ухмыляется? Сердце замирает – хоть бы! Что бы я там ни говорила, мне не хочется добавлять ему ни боли, ни поводов для грусти. Скорее наоборот. Я готова из кожи вон вылезти, чтобы только он улыбнулся. И, наверное, от этого мне так страшно.
– Второй… И третий. Вроде тихо? Никого не забыли?
Глава 26
Таир
Я выхожу из душа, вспомнив, что не взял трусы на смену, и застаю Ляську, шарящуюся в моем телефоне. Нет, я и раньше догадывался, что она этим не брезгует. Но поймать ее за руку… Это, как ни крути, другое.
Наши взгляды встречаются. Ляся испуганно дергается. Хочет было вернуть злосчастный айфон на место, но в последний момент что-то заставляет ее передумать. И вместо того, чтобы хотя бы сделать вид, что ей совестно, Ляйсан, напротив, вызывающе задирает подбородок, демонстративно втыкая в экран моего, блядь, телефона. Дескать, а че такого? А ниче, да. Скрывать мне нечего. Если только брезгливость, вызванную ее действиями. Или как раз ее лучше не скрывать? Может, моя женушка хотя бы так поймет, что с каждым разом она все ниже и ниже в моих глазах падает? И остановится.