Обычная история
Шрифт:
– Давно ли? – презрительно кривит губы Тай, но я вижу, что мои слова в него попадают. И пылит он скорее для проформы.
– Давно, Тай. Ты понял, что делать.
Вылетаю из кабинета. В лифте едва не подпрыгиваю. Поспеваю вовремя – Таша как раз застегивает замочек на Машкином желтеньком комбинезоне с забавными мартышечьими ушками.
– Забыл что-то? – приподнимает брови.
– Пойдешь за меня? Да? Нет?
Мелкая, завидев меня, во весь рот улыбается. И руками отчаянно машет – возьми, мол, возьми! Ну, а мать ее чего медлит?!
– Замуж, что ли?
– А куда еще? Бля,
Подходит впритык, удерживая нашу дочь на руке. И-и-и как шлепнет меня по губам.
– Не матерись при дочке.
Охренеть. Просто охренеть. Но какого-то черта такой стояк в ответ на этот ее удар образуется!
– За это я тебя накажу, – сощуриваюсь, потирая щеку. – Пойдем.
– К-куда? Наказывать? – дрогнув, губы Таши растягиваются в улыбке. Красивая она – просто пипец.
– Нет. С этим придется повременить. Тай сейчас наверняка дома, собирает манатки.
– А зачем?
– Съезжает он, – поясняю, забирая из рук почти жены дочь.
– Так квартиры же нет.
– Говорю же – не тупи! Я к тебе съезжаю. Таир – в мою, Тай – к Таиру.
Мы ждем лифта. Таша стоит, выпрямившись по струнке, будто кто-то воткнул кол ей в спину. И только подбородок какого-то черта дрожит. Дверь отъезжает в сторону.
– Ты что, серьезно, что ли? – сглатывает Наташа.
– На счет чего?
– Брака, – ведет плечом. – Переезда…
– Ну конечно, Таш… – в глотку будто толченого стекла насыпали. – Что скажешь?
Я наверняка причинил ей столько боли, что сейчас, наконец, осознав, что для меня значит эта женщина, как мальчишка, до икоты боюсь быть посланным.
– Мой мужчина обычно не слишком интересуется моим мнением.
– Потому что он дурак? – сиплю я.
– Нет! – вскрикивает Таша. – Потому что он очень тонко чувствует мои желания, – добавляет, мучительно покраснев.
– Я унижал тебя.
– Если это просто слова… То ничего страшного. Мне… Я…
– Нравится это? – затаив дыхание, сжимаю Ташин подбородок, заставляя посмотреть мне в глаза. А она закрывает их и кивает. Да…
– В самом деле?
Кивает активней.
– Не для того, чтобы угодить мне, больному ублюдку?
– Я в терапии, Миш, – наконец, смотрит прямо. – Если ты действительно не думаешь обо мне так, как называешь во время сексуальных игрищ, я только за… Против грубых слов я ничего не имею. Это заводит.
Господи. Ну, вот и как мне дотерпеть до дома?
Глава 32
Кэт
И вроде все равно… Я же все поняла еще тогда, в квартире. Но когда однажды, вернувшись домой, застаю хозяйничающего на балконе Валеева Тая, сердце в груди обрывается и ухает вниз.
– А ты чего тут? – хлопаю глазами.
– Привет, Кэт. А я теперь тут живу, – сверкает глазами Ташин сынок. Я же, игнорируя растекающееся в груди онемение, уточняю:
– Ты? А Валеев как же?
«Только не говори, что увольняется, переводится, или что-то вроде того. Я просто не знаю, как буду жить, если это случится. Не говори, а?» – скулит испуганный голосок внутри. Я же ни на что такое не претендую. Я же все понимаю: у него семья, жена, а я с другим
Мне жизненно важно хоть краешком глаза хотя бы иногда просто его видеть. Восхищаться со стороны. Ловить, в зависимости от ситуации, то ободряющие, то торжествующие взгляды. Или оформляя доставку из ресторана, изредка между делом спрашивать: «Тебе что-нибудь заказать?», а потом вечером вслушиваться в звуки, доносящиеся из его квартиры: будь то грохот блендера или идущая по телевизору трансляция очередного футбольного матча. Потому что когда я это слышу – знаю, что все у него хорошо.
– А он перебрался в квартиру съехавшего к матери Стрельникова.
То есть ему даже видеть меня противно? Класс.
– Ясно, – сухо откашливаюсь. – Ну, бывай.
В груди, где точно должно биться сердце – тихо, словно нет его там совсем. Словно оно навсегда остановилось. Но это просто первая реакция. Она, как известно, самая правдивая. Потом я непременно справлюсь. Найду, за что цепляться. Мне не привыкать. Это пока, да-да, только пока так больно.
– Эй, Кэт!
– М-м-м?
– С тобой все хорошо?
– Конечно, нет. Как представлю, какая веселая меня ждет жизнь с тобой за стенкой… – шучу.
– А что не так? Боишься, что я тут вечеринки буду устраивать? – дерзко ведет бровью.
Вечеринки… Еще ж и они. Ну… Может, так даже лучше. Не даст мне закиснуть. Помнится, в мои девятнадцать я страсть как любила тусовки.
– Напугал ежа голой жопой, – хмыкаю я.
Несколько недель потом я задаюсь вопросом, почему он решился на этот шаг. Вряд ли мое отношение можно было назвать навязчивым, тогда что его заставило перебраться с насиженного и уже вполне обжитого места? Неужели действительно брезгует?
Меня мотает. От злости – дескать, а сам?! До едва сдерживаемого желания начать оправдываться. Терплю… Строю свою жизнь, уделяю максимум внимания Сашке, знакомлюсь с новыми людьми, много работаю, налаживаю отношения с матерью, выдавливая из себя юношеский максимализм. И уже как будто бы привыкаю к мысли, что идеальных людей не бывает. А значит, нужно просто работать с тем, что есть, находить точки соприкосновения.
В первых числах мая Таша с Мишей играют свадьбу. Гостей немного. Родители молодых, какая-то немногочисленная родня, да мы – их команда. Не знаю, справится ли Стрельников с ответственностью, которую на себя взял, но понимаю, что без доверия не стоит и пытаться. Поэтому Ташу я понимаю. И желаю их семье всего наилучшего. От нашей компании дарим молодым тур на моря. Без двух ключевых членов команды работа идет со скрипом. Приходится засиживаться, что особенно бесит, потому как там, за окнами, вовсю разворачивается весна. Абрикосы и яблони стоят в кипенно-белом цвету. Гремят первые в этом году грозы, распускаются кувшинки на озере – красиво-о-о.