Обыкновенные девчонки (сборник)
Шрифт:
Лучшее название
На следующий день в классе было так же неуютно, как и накануне. Все было как будто в порядке: класс проветрен, доска протерта начисто, мел приготовлен. Но не хватало чего-то самого важного и главного — будто хозяйка ушла из дому.
В других классах двери уже закрылись, стало тихо, и только в четвертом «А» дверь все еще стояла распахнутая, точно поджидая кого-то. Девочки поминутно выбегали на цыпочках за порог, чтобы поскорей узнать, придет ли к ним опять Надежда Ивановна или, может быть, уже явилась новая учительница. Какая она? Старая
— Ой, идет! — вдруг пронеслось по классу.
Катя вместе с другими выглянула за дверь, но в конце коридора показалась не учительница, а какая-то стриженая длинноногая девочка с сумкой в руках…
— Аня!..
Аня — это и в самом деле была она — вбежала в класс и, бросив сумку на парту, принялась по очереди здороваться с подругами. Ее обступили со всех сторон. Кто мерился с ней ростом, кто проводил ладонью по ее стриженой голове, кто просто тормошил, прыгая возле и приговаривая: «Ой, Анечка вернулась!»
— Катя, — сказала наконец Аня, освободившись от дружеских объятий, — ты, значит, не сердишься на меня? Нисколько-нисколько? А я, знаешь, простить себе не могла, что вела себя тогда так глупо. Но ведь я сама не знала, что уже заболела. Мне все казалось, что меня обижают, не любят, а это было просто от болезни.
— Да что ты, Анечка! — говорила Катя. — Я так и поняла. И Наташа тоже.
— Нет, вы не знаете, — сказала Аня, прижимая оба кулака к груди и обращаясь сразу к Наташе и Кате, — нет, вы не знаете!.. У меня тогда все так запуталось! Если бы меня не взяли в больницу, я бы могла все распутать, поправить в тот же самый день. Или хоть на другой день. В школу бы пришла и все объяснила бы. А вот когда я заболела и меня в больницу забрали, да еще в заразное отделение, — тут уж я ничего не могла сделать. Хотела вам письмо написать — говорят: нельзя. Хотела, чтобы кто-нибудь ко мне пришел, — опять: нельзя. Все нельзя да нельзя! Хорошо еще, что вы сами догадались мне письмо написать!.. Разворачиваю посылочку — и вдруг на колени мне падает твоя Дюймовочка, Наташа. Я сразу поняла, что вы не сердитесь, и так обрадовалась, так обрадовалась! Только одно досадно — обратно ее уж не выпустили, твою Дюймовочку. Такое отделение!
— Да я уж знаю, — спокойно ответила Наташа. — Из этого отделения ни книжек, ни игрушек не отдают. Ну что ж, пусть себе наша Дюймовочка так и будет больничной куклой — недаром ей моя мама вместо платья белый халатик сшила. Достанется она какой-нибудь другой девочке, потом третьей…
Аня улыбнулась.
— Уже досталась, — сказала она. — Одной маленькой девчушке, первокласснице. Я дала ей поиграть, а она как взяла, так потом из рук ее и не выпускала. Только ни за что не хочет называть твою куколку Дюймовочкой. Ты уж извини, Наташа, теперь ее Люсей зовут.
— Все равно. Люсей так Люсей!
— Постойте, девочки, — вдруг сказала Аня, оглядываясь по сторонам. — А почему у нас урок пустой? Я уж думала, что опоздаю, а Людмилы Федоровны еще нет…
— И не будет, — сказала Клава Киселева, потряхивая бантами.
— Как это — «не будет»?
— Заболела. А вместо нее придет другая учительница. Новая.
— Ой, девочки! —
— Нет, теперь все по-другому, — серьезно сказала Валя Ёлкина.
Как раз в эту минуту кто-то легко, почти неслышно ступая, прошел по коридору, и на пороге класса появилась Надежда Ивановна. Она строго посмотрела по сторонам и спросила:
— Что у вас тут за шум? В других классах уроки идут…
— Надежда Ивановна, Аня выздоровела!.. Аня Лебедева вернулась!.. — заговорили все разом.
— Ну, очень хорошо. Здравствуй, Анечка!
Надежда Ивановна улыбнулась, и ее большие карие глаза, которые только что казались такими темными и серьезными, даже как будто посветлели.
— А шуметь все-таки не следует. Завтра у вас будет новая учительница. Мы ждали ее сегодня, но придется подождать еще денек. А пока стройтесь и потихоньку идите в зал. У вас будет урок пения.
— Пения?
Девочки очень удивились. Пение у них всегда бывало последним уроком, а первым — никогда. И, кроме того, уж если из-за болезни Людмилы Федоровны отменили урок арифметики и русского письменного, так неужели же после этого можно петь? Но они все-таки пели и даже разучили довольно веселую песню: «В саду ягода-малинка, калинка моя».
На втором уроке, когда по расписанию должна была быть арифметика, в класс вошла вожатая Оля и сказала:
— Девочки, второго урока у вас не будет. А третий — физкультура.
— А что мы будем делать сейчас? Надежда Ивановна придет?
— Нет. С вами останусь я.
— Тоже спрашивать будешь? — сказала Настя задорно.
Оля усмехнулась, а Стелла искоса посмотрела на Настю. По Настиному вопросу она поняла, что Оля уже все знает от своей младшей сестры.
— Нет, — сказала Оля, — спрашивать вас будет ваша новая учительница, а мы с вами займемся нашими пионерскими делами.
Она осторожно поправила свою прическу (наверно, для того чтобы казаться постарше, она сегодня подобрала свои толстые косы и уложила их на затылке кренделем), тряхнула головой и подошла к столу.
— А сегодня Аня пришла из больницы, — сказала Валя Ёлкина.
Оля поглядела в ту сторону, куда повернулись все девочки.
— Ну вот и хорошо, Анечка, — сказала Оля. — Да тебя прямо не узнать. Настоящий мальчишка!.. Так вот, девочки, нам пора выпустить отрядную газету, а у нас еще ничего не готово, нет даже названия. Сейчас весь отряд в сборе, и мы можем все вместе придумать это название. Только помните, оно должно быть короткое, звучное, простое и должно выражать самое главное. Понятно?
— Попятно, — не совсем уверенно отозвался кто-то.
— Ну вот. Подумайте и скажите, что вы предлагаете.
В классе стало тихо.
Оля раза два прошлась по классу, потом присела на минуту у стола.
— Ну что, девочки?
Все молчали.
— Я не тороплю. Думайте, думайте.
Она подошла к окошку и несколько минут постояла, глядя на школьный двор.
А за спиной у нее тем временем началось какое-то легкое движение, шорох, шепот…
Оля обернулась:
— Ну, придумали? Кто хочет сказать? Лена Ипполитова, ты у нас редактор, скажи первая ты.