Обыкновенный принц
Шрифт:
— Тео, мы рядом! — вдруг гаркнул в голове бас Грэйга. Сюда, к вооружённому саю, неслись две знакомых фигуры — отливающая зелёным Анника и тёмно-матовый Грэйг.
— Я снял оковы с драконов, следите за ними, одного отправил к хижине, — не уточняя к какой именно, отправил зов Тео и охнул — ратник воткнул клинок куда-то рядом с загривком. А выживший оказался неблагодарным...
Тео сделал кульбит, и ратник повис на руках, не отпуская шип на загривке.
— Прыгай, идиот! — проносясь над одной из множества вершин, крикнул Тео, снова переворачиваясь брюхом вверх. Ратник то ли понял, то ли ослаб, то ли просто
Где-то вверху и чуть в стороне метались освобождённые драконы, не всем приходило в голову стать человеком, ведь они родились рабами, как Уафа, и ничегошеньки не знали о подлинной своей сути. Меж них сновали Анника и Грэйг, уворачиваясь от стрел, без наконечников превратившихся в обычные палки. Летуны их запускали больше от бессилия, не зная, что как управлять драконами без магических жезлов.
А внизу серебристый дракон раскрыл пасть и, накрывая пламенем стотысячную массу, закрывшую собой горный перевал, начал носиться хаотично, выжигая воздетый ираниум, словно сухую траву. Испугання толпа волной начала падать на колени, закрывая голову руками. Но когда стало ясно, что пламя не причиняет вреда, копья снова взметнулись — уже без металлических наконечников.
— Эта тварь сжигает ираниум! — наконец догадался кто-то, и по толпе пошла новая волна — волна передаваемого гула. Третий сай частично растерялся, хотя некоторые, подобно летунам в небе, продолжали выпускать испорченные стрелы.
— Попали! Ранен! — закричали где-то внизу, и неуправляемая масса дружно повернула головы, а потом ринулась по склону, толкая друг друга. Всем хотелось посмотреть, как тварь, что забила в воздухе крыльями, рухнет в ущелье на валуны, торчащие голодными клыками из бурной, речной, белой ленты.
Но, достигнув разрывающих плоть клыков, оборотень вдруг исчез в блеснувшем облаке. Позабыв о драме среди летунов и двух новых драконах, не нападавших на сай, любопытная толпа сгрудилась на краю обрыва.
В эту же минуту возле столба с Мэйли Тео перерезал верёвки, поддавались они с трудом, быстро получилось вытащить только одну руку, однако на них уже обратили внимание, и несколько десятков находящихся поблизости ратников бежали к ним с мечами наперевес:
— Оборотень! Оборотень здесь! — понёсся сигнал.
— Режь! — Тео сунул в ладонь Мэйли нож, сам поднял с земли брошенное копье, ставшее без наконечника шестом, и напал на врагов первым.
[1] Пошёл нафиг! Прочь из моей головы, сволочь! (франц) — первая фраза, которую сказал Максимиллиан во время первой связи с Тео, когда он находился в Шао-лине.
Глава 22. Непослушные
Помощник ректора Зандер говорил, что в третьем сае будто бы числилось всего около восьмидесяти тысяч голов, тогда как в первых двух — по сто пятьдесят тысяч. То ли в мире Алатуса с преступниками была напряжёнка, то ли самых злостных решили всё-таки не выпускать на волю. И то, что сай не назвали полсаем, тоже заслуживало внимания.
— Шутить изволишь? — скривился Зандер после замечания Тео, когда они в первый раз возвращались от Драконьих Пещер. — Твой сарказм пахнет плесенью Мешка, подумай об этом. Мудрость нашего повелителя предполагает предвидение вещей чуть дальше, чем твой длинный язык.
— И чем же хорошо эти головорезы, чем порядочные наёмники? — улыбался тогда Тео.
— Всем. У безродных, почти у всех, есть то, что жаль терять: семья, домишко, небольшое поле или лавка. И есть надежда на чудо. Ради чего нанимались безродные? Вот ты, например, помнишь?
Тео вспомнил. Со слов Дардена.
— Дома не быть еда, мать и сестра болеть, а почти весь доход уходить в казна Либерис. Видимо, я хотеть помочь семье подняться с колен.
Зандер неодобрительно поцокал:
— Говоришь, как бунтовщик.
— А это можно как-то по-другой способ передать? За полгода, пока Тео не быть дома, умереть мать, а сестра продать себя ааламской эве. Отец почти умирать, брат десять лет один пахать поле... У других безродных быть иначе?
Зандер удивлённо посмотрел на разозлившегося Тео и сменил направление разговора:
— Ну-ну. Видишь, хоть что-то да было. А у этих из третьего сая даже свободы умирать нет. А теперь будет. Если хорошо себя покажут.
Они проезжали мимо лагеря. Ратники, которым была дана возможность умереть за пределами местной тюрьмы, прозванной за тесность Мешком, выстроились в очереди за привезённым обедом с деревянными чашками и кружками.
“Покажут как? Убьют ещё кого-то?” — язвительно подумал Тео, но вслух не стал говорить: у него с Зандером, как ни крути, было мышление двух людей, выросших в разных цивилизациях.
Зандер с удовольствием доказывал, что давно распрощавшиеся с совестью, привыкшие грабить, насиловать и убивать, а также держать ловко в руках хотя бы нож, добьются в бою большего успеха, чем просто обученный безродный, впадающий в тоску после первого убийства. Эти из третьего сая понимали ясно: либо они убивают, либо — их. А безродные шли на войну, как на приключение, в котором можно было заработать.
Будь сейчас у Тео время неторопливо думать, он бы вспомнил тот разговор, но сейчас вселенная сузилась до крошечного пятачка земли, на который наступали, едва не топча друг друга бывшие заключённые Мешка. Награда за живого схваченного оборотня была слишком высокой, чтобы можно было остановиться. Кто-то ошвыривал пошатнувшегося сотоварища и бросался со свежими силами на ловкого оборотня, сдерживавшего одновременный натиск два десятков воружённых мечами крепких мужчин. Его палка была длиннее мечей и успевала доставать до голов, груди и колен нападавших, но и палка сломалась уже трижды, пусть даже оборотень успевал подбирать новую.
— Тео! — крикнула Мэйли, стряхивая с себя верёвки и поднимая шест для себя.
Он не обернулся, но между ним и Мэйли начало расти мерцающее пятно.
— Зайди отсюда! — крикнул Тео, отшвыривая очередного разъярённого ратника.
Девушка, не медля, доковыляла и исчезла в мареве. Зрители взвыли недовольно, и ярость вытолкнула новый свежий десяток для борьбы. Но оборотень отступил, в марево полетели чьи-то стрелы, и пятно схлопнулось.
— Совсем дурные, — цокнул Тео, после выхода увидев валяющиеся палки, бывшие некогда стрелами. Стянул маску с головы и поднял глаза. Мэйли смеялась, тихо, давясь слезами, потому что ветер на вершине горы глушил негромкие звуки. — Пойдём-ка в дом.