Обжигающее чувство
Шрифт:
— Но я первый увидел ее! — запротестовал Дил, однако сразу убрал руку. — Черт возьми, Отец, ты же не можешь вот так просто прийти, увидеть и…
— Конечно, могу, — спокойно перебил его Уиклоу и отвернулся к Фернандесу, давая понять, что вопрос исчерпан.
Майор оглядел Эвелин, будто увидел ее впервые. Возможно, так оно и было. До этого он видел только хорошенькую мордашку, теперь в его взгляде читался более глубокий интерес.
— Отец Племени никогда еще не вел себя так, — задумчиво произнес он. — А я знаю его вот уже скоро пятнадцать лет.
— А
— Отец? Властный? — Майор недовольно поджал губы.
— Деспотичный, — уточнила Эвелин. — Безапелляционный. С замашками диктатора…
— А, в этом смысле. Вы хотите спросить, всегда ли он приказывает женщинам сопровождать его на ужин?
— Вы прекрасно формулируете, майор.
— Нет. Это в первый раз. Обычно он бьет своих женщин хлыстом. А они все равно любят его до смерти. Все дело в обаянии его профессии, это своего рода приманка. Женщины обожают форму, им и невдомек, что король-то—голый…
— Даффи, — на этот раз в знакомом мягком голосе послышалось терпеливое предупреждение.
Майор выглянул из-за плеча Эвелин и расплылся в улыбке.
— Я только пел тебе дифирамбы, Уиклоу!
— Я слышал.
Полковник был теперь совсем рядом, но Эвелин не смела поднять глаза. Вчера она определенно заявила ему, что у него нет никаких шансов на ее внимание, а сегодня он только что не вешает ей на грудь табличку «Женщина Уиклоу!» Ей потребовалась вся ее выдержка, чтобы не двинуть ему кулаком в живот… Она не сделала этого по двум причинам: во-первых, гнев еще никогда не помогал в решении любых вопросов, во-вторых, полковник как-никак был руководителем испытаний и подобный поступок вряд ли способствовал бы дальнейшей карьере Эвелин… Кроме того, этот Уиклоу выглядит сделанным из прочнейшей стали, пожалуй, она только отобьет себе руку… Эвелин решила быть благоразумной и сосредоточилась на майоре Диле.
— Даффи — это что? — невинно переспросила она. — Из мультика? Из утиного семейства?
— Нет, — с мрачным удовольствием пояснил Уиклоу. — Это из семейства крестоцветных. Нечто маленькое и хорошенькое — вроде петуньи.
— Цветочный бутончик! — добавил капитан, не отрываясь от монитора.
— Да нет, кретин в полном расцвете! — подхватило еще несколько радостных голосов.
— Цветочек, — повторила Эвелин. — Петунья?.. Даффи… Дафния!
Майор злобно посмотрел на Уиклоу.
— Вообще-то я предпочитаю внушительные прозвища. Они должны быть краткими. Возбуждающими. Например, «Большой». Хорошее прозвище, не так ли? Большой Дил. Оно заставляет женщин задуматься: что это, просто прозвище или намек на что-то другое?.. Но вот эти… эти придурки придумали имя Даффи, петунья… и эта пакость намертво приклеилась ко мне.
Уиклоу улыбнулся. Заметив это краешком глаза, Эвелин вновь почувствовала искушение как следует наподдать ему. Ее бросало то в жар, то в холод. Мурашки пробежали по спине, лицо вспыхнуло и зарделось.
— Вы не могли бы заглянуть ко мне в офис в половине первого, доктор Лоусон? — обратился к
Что за отвратительная манера — отдавать приказы под видом вежливой просьбы, подумала она. Обернувшись, Эвелин ослепительно улыбнулась.
— Конечно, раз вы настаиваете, полковник!
По его глазам она увидела, что Уиклоу прекрасно понял ее намек, но это нисколько его не смутило.
— Да, настаиваю.
— Значит, в половине первого.
Когда все стали расходиться, Брюс задержался возле Эвелин.
— Ловкий ход, — в его голосе звучала откровенная враждебность. — Конечно, лучше ласково прижаться к полковнику, чем заниматься работой!
— Я занимаюсь работой.
Она не собиралась ничего объяснять этому злобному типу: ее отношения с Уиклоу его совершенно не касаются.
Это было ужасно глупо, но Эвелин поймала себя на том, что все время с волнением думает о предстоящей встрече наедине с Уиклоу в его офисе. Черт его возьми, ну уж теперь она найдет, что ему сказать! В назначенный час Эвелин направилась к главному зданию — и с каждым шагом чувствовала все возрастающую злость на этого солдафона.
За столом в приемной сидел сержант Ковач, полный розовощекий молодой человек венгерского происхождения, который гораздо естественнее смотрелся бы на футбольном поле, чем за канцелярским столом. Он любезно приветствовал Эвелин и проводил ее в кабинет полковника.
Уиклоу уже успел принять душ и переоделся в летнюю форму: легкая синяя рубашка эффектно подчеркивала светлую голубизну его глаз. Откинувшись в кресле, он спокойно рассматривал Эвелин, как будто приглашал ее первой начать поединок.
Она вдруг раздумала нападать, несмотря на явное ожидание этого со стороны полковника. Это избавляло ее от напряжения. Хотя и давало дополнительные преимущества Уиклоу: он мог подумать, что ей не под силу до конца выдержать характер. Несмотря на то, что приглашения сесть не последовало, Эвелин решительно уселась и положила ногу на ногу, демонстрируя этим, что оставляет первый ход за противником.
— Я просмотрел ваше личное дело, — неторопливо начал полковник. — Ваши характеристики производят впечатление. Вы всегда были самой младшей — и в школе, и в колледже, куда поступили в шестнадцать лет… Первая ученая степень в восемнадцать, вторая — в девятнадцать, а докторская — в двадцать один. Ваша фирма характеризует вас как лучшего физика страны…
Эвелин не знала, чего конкретно она ждала от этой встречи, но уж точно не перечисления своих заслуг. На всякий случай она постаралась выглядеть как можно воинственней.
— У вас, конечно же, не было времени на романы, — бесстрастно продолжал Уиклоу, и тут Эвелин насторожилась. Она села прямо и вся обратилась в слух, пытаясь понять, к чему клонит противник.
— Ни в школе, что еще как-то понятно, учитывая ваш возраст и увлечение науками, но и в колледже тоже. Короче говоря, доктор Лоусон, у вас нет никакого опыта, чтобы вы сумели самостоятельно справиться с компанией моих головорезов. Я понял это по тому, как вы испугались, когда майор Дил обнял вас.