Обжигающее чувство
Шрифт:
Уиклоу припарковал грузовик, и они вышли на тротуар.
— Ты веришь в удачу? — спросил он. Эвелин пожала плечами.
— Что значит удача?
— Хочешь узнать?
Она на секунду задержалась перед входом в казино, прохладный воздух вырвался из полуоткрытых дверей. За дверью тянулся ряд игровых автоматов.
Люди толпились возле автоматов, бросали жетоны в щели и изо всех сил жали на рычаги. Время от времени радостные крики возвещали об удаче, и звон монет вознаграждал терпение игрока, однако чаще всего однорукие бандиты брали гораздо больше, чем возвращали.
— Не слишком-то выгодное вложение денег, —
Уиклоу рассмеялся.
— Дело не в этом. Никогда не рискуй, если не можешь смириться с неудачей — вот тебе правило номер один. А правило номер два состоит в том, чтобы получать удовольствие.
— Что-то не похоже, что эти люди получают удовольствие, — недоверчиво пробормотала Эвелин.
— Возможно, они не знают второго правила, а может быть, даже и первого. Пойдем, я поставлю за тебя.
Но Эвелин не торопилась. Через несколько минут она дождалась, пока освободится один из автоматов — игроку надоело бросать в щель жетон за жетоном безо всякой отдачи, и он пошел попытать счастья в другом месте. Она решила, что по закону средних величин лучше продолжить игру на этом автомате, который давно не выплевывал выигрыша, чем начинать все по новой. Она уселась перед экраном и бросила четвертак в щель, чувствуя себя при этом полной идиоткой. Том стоял рядом с ней и тихонько смеялся, когда механический бандит не выдал ей ничего.
Когда в щель безвозвратно ушло больше пяти долларов, Эвелин почувствовала себя лично оскорбленной. Бормоча угрозы и проклятья, она снова опустила монету — и снова проиграла.
— Вспомни правило второе, — поддразнил ее Том.
Эвелин популярно объяснила ему, куда он может немедленно отправиться со своими правилами, и он довольно засмеялся в ответ.
Пододвинув табурет поближе к автомату, она бросила в щель очередной четвертак. Поворот рычага — и картинки на экране замелькали, закружились и разложились по своим местам. Зазвенели колокольчики и четвертаки посыпались из нижней щели автомата, со звоном покатились по полу. Эвелин вскочила и изумленно уставилась на кучу серебряных монет. Вокруг нее уже сгрудились игроки, все хотели поглазеть на чужую удачу, поздравить счастливицу. Подошел и улыбающийся крупье. Она робко взглянула на Тома.
— Как же я засуну в карман такую кучу монет?
Он запрокинул голову и расхохотался. Эвелин растерянно взглянула на его крепкую загорелую шею и снова почувствовала головокружение; опять, который раз уже за этот день, проклятое неконтролируемое разумом чувство охватило ее.
Крупье, продолжая улыбаться, заверил ее, что с радостью поменяет монеты на банкноты.
Когда все было сделано, Эвелин с облегчением увидела, что выигрыш ее вовсе не такой баснословный, как ей показалось в первый момент. Всего-навсего чуть больше семидесяти долларов. Она вернула Тому его деньги и спрятала выигрыш в карман.
— Тебе понравилось? — спросил он по пути к выходу.
Она задумалась:
— Кажется да, но в какой-то момент я почувствовала ненависть к этой машине. Наверное, я все-таки не слишком азартна.
— Наверное, — согласился Том и взял ее за руку, мягко отстраняя с дороги, — какой-то остолоп несся им навстречу, явно забыв дома глаза. Но пропустив его, Том почему-то так и не выпустил ее руки.
Эвелин опустила глаза и посмотрела на их сплетенные руки. Рука
Оказывается, страх помешал ей в свое время узнать множество приятных вещей… Но ведь она никогда раньше и не чувствовала интереса к подобным сантиментам. До этого все мужчины, пытавшиеся добиться ее близости, вызывали у Эвелин лишь скуку и брезгливое отвращение.
Нужно немедленно высвободить руку! Ситуация становится опасной. Эвелин прекрасно понимала это, но не могла ничего поделать с собой. Она продолжала идти, делая вид, что ничего не происходит, а ее рука пряталась в большой и сильной мужской руке, как маленькая птичка в надежном гнезде. Это было до того восхитительно, что Эвелин спешила насладиться каждым мгновением.
Они подошли к грузовику. Пора возвращаться, с грустью подумала она. Как-никак это было ее первое свидание — и оно закончилось.
Обратный путь прошел в молчании. Неожиданно она вспомнила о предстоящем поцелуе. Ее охватил страх и странное волнение… Не слишком ли много для одного дня — первое свидание и первый поцелуй, на который она согласилась и которого, если быть откровенной, с нетерпением ждала. Она совершенно запуталась и уже не знала, как поведет себя через несколько минут — вырвется и в ужасе убежит к себе или же с готовностью бросится в объятия Уиклоу.
Прозрение наступило очень быстро. Даже слишком быстро. Он припарковал грузовик, обошел его кругом и открыл дверцу для Эвелин. Проходившие мимо люди с любопытством поглядывали на них — что ж, расчет Тома был безупречен. Вытащив ключи, она открыла входную дверь и обернулась, пристально глядя на Уиклоу — лицо ее казалось совершенно белым в мертвенном свете газового фонаря. Глаза Эвелин, взволнованные и беззащитные, встретились с холодно поблескивающими глазами Тома.
— Давай руку, — приказал он, и она послушно подчинилась. Сильная теплая рука сжала ее пальцы, и Эвелин почувствовала, как Том привлек ее к себе. Он легко коснулся ее губ, отстранился—снова вернулся. Вот он склонил голову и крепко прижался к ее губам, и губы Эвелин послушно раскрылись, уступая его воле.
Его поцелуй был теплым, приятным и… очень мужским. Ноги ее вдруг стали ватными. Его губы прижимались к ее губам, она почувствовала дразнящее прикосновение кончика его языка и вдруг в памяти всплыл какой-то давно позабытый случайный поцелуй, но сейчас все было совсем по-иному… Это было скорее соблазнение, чем принуждение, и Эвелин потеряла способность думать. Теплое блаженство разлилось по ее телу, с коротким стоном она раскрыла губы и отдала их Тому.
Какое наслаждение! Эвелин услышала свой стон и неожиданно для самой себя прижалась к Тому, запрокинув голову, чтобы ему удобнее было целовать ее, — и он тут же воспользовался этим. В его движениях была сводящая с ума сила и уверенность в извечном мужском праве лидера. Эвелин почувствовала жар во всем теле, соски ее сладко заныли, а прикосновение их к мускулистой груди Тома одновременно успокаивало и усиливало проснувшуюся в них незнакомую тянущую боль. Она почувствовала томительный жар между бедер, огонь наслаждения проник в самую глубину ее тела…