Очаг и орел
Шрифт:
— О Господи! — прошептала Эспер. Она быстро шагнула по направлению к черной фигуре.
— Бедняжка, что...
— Осторожно, — Эймос схватил Эспер за руку и завел жену за спину. Женщина вздрогнула, затем выпрямилась и замерла. Шаль соскользнула с ее головы. Щеки женщины были впалыми, но в лице жила таинственная, нестареющая красота. Седина в ее волосах казалась случайной, как снег на ее шали.
Когда Эймос заговорил, огромные темные глаза гостьи прояснились, сфокусировались на нем, и она улыбнулась.
— Вот и ты, любовь моя, —
— Она сумасшедшая, — прошептал Хэй-Ботс. — Обойдите ее и...
Ли медленно повернула голову в его сторону и посмотрела на него задумчиво и печально. Джордж Хэй-Ботс отпрянул к стене.
— У Ли есть нож, — сказала она тем же кротким голосом.
Эммелин тихо застонала и спряталась за кресло. «Неужели у нее действительно есть нож?» — подумала Эспер. Руки Ли скрывала черная шаль. Эспер не чувствовала страха. Она не отдавала себе отчета в опасности происходящего.
По лицу Эймоса Эспер увидела, что муж пришел в себя. Эймос медленно протянул руку ладонью вверх.
— Отдайте мне этот нож, миссис Кабби, — его голос был спокойным и властным.
Ли покачала головой, отступая и страстно глядя на него.
— Нет, любовь моя. Он может понадобиться Ли. Против Ната, ты же знаешь, Нат плохой. Он держит Ли взаперти, чтобы она не могла найти тебя. Иногда он связывает ее веревками.
Эймос сглотнул, рука его упала. Он повернул голову к Хэй-Ботсу, стоявшему в десяти футах от него по другую сторону камина, пытаясь взглядом передать ему свой план действий.
Эспер увидела это, и ей стало плохо. Ли могла впасть в ярость, у нее мог быть нож, но сейчас она была спокойна. В этой женщине было какое-то достоинство и еще что-то, вызывающее сострадание. Не было никакой необходимости нападать на нее. «И почему она искала Эймоса, — подумала Эспер, — почему она называет его «любовь моя»? Она, конечно, сумасшедшая, но...»
Эспер вышла из-за спины мужа, уклонившись от его движения остановить ее.
— Ли, — произнесла она тихо, — что вам нужно здесь? Вы же не хотите никому причинить вред, не так ли?
Ли перевела горящий взгляд с лица Эймоса на Эспер. В глазах женщины появились слезы.
— Ли хочет свою любовь, — сказала она. — Хочет, чтобы он держал ее в своих объятиях и любил ее, как раньше.
Эспер услышала сдавленный вздох Хэй-Ботса. Эймос тоже услышал его. Он грубо оттолкнул жену в сторону.
— Ради Бога, Эспер! Эта женщина — сумасшедшая. Она не понимает, что говорит. Ну, хватит, с меня довольно!
Он прыгнул к Ли, но она уклонилась от него одним гибким движением. Шаль упала с ее плеч на пол, обнажив острый нож, зажатый в правой руке. Но Ли не делала никаких попыток замахнуться им; она держала его острием вниз, крепко прижав к груди. По ее щекам лились слезы, несчастная женщина откинула голову, жалобно глядя на Эймоса.
— Ты сердишься на Ли? — прошептала она. — Ты хочешь обидеть ее?
Эймос колебался. Но тут на молящий шепот Эспер Ли повернулась и пристально посмотрела на нее, явно узнавая.
— Хэсси? — произнесла она неуверенно. Ее рот скривился. — Это ты забрала его у Ли? Он тебя тоже любит? — ее рука судорожно сжалась на ручке ножа. И Эймос, бросившись вперед, крепко схватил Ли за руки. Нож выпал, и женщина, потеряв равновесие, упала. Головой она ударилась об угол сиденья одного из высоких деревянных стульев. Издав тихий стон, она замерла на ковре.
Тяжело дыша, с еще сжатыми кулаками, Эймос пристально смотрел на нее. Его обычно румяные щеки, покрытые золотистыми волосами, стали серыми.
Эспер встала на колени рядом с потерявшей сознание женщиной и нащупала пульс на ее вялом запястье. Откинув блестящие серебристо-черные волосы, она осмотрела маленькую ранку, затем встала.
— Я думаю, она только оглушена, — сказала Эспер, ни на кого не глядя. — Пусть немного полежит так.
— Но Боже милостивый! — воскликнул Хэй-Ботс, выходя из оцепенения, — Нужно чем-нибудь связать ее, пока есть такая возможность. Ведь она собиралась наброситься на вас с этим ножом, миссис Портермэн, не так ли?
— Я так не думаю, — печально возразила Эспер. Она подняла нож и посмотрела на него — один из тех длинных острых ножей для разделки рыбы. Ли, должно быть, нашла его среди старых вещей Ната, оставшихся от морских походов. Эспер спрятала его за пресс-папье на этажерке для безделушек.
— Эймос, свяжи ей лодыжки своим платком, — посоветовала она мужу, — этого будет достаточно.
Эспер не смотрела на него, но почувствовала его внезапное напряжение. «Он не хочет касаться ее», — подумала Эспер.
— Ну, действуйте же! — крикнул Хэй-Ботс, резко толкая Эймоса. — Что с вами случилось?! Или, может быть, эта женщина вовсе не сумасшедшая? Может, она говорила правду обо всей этой любви, — его маленькие серые глазки сузились до щелочек.
— Не говорите глупости!
Эймос выдернул из кармана большой носовой платок, наклонился и обвязал им лодыжки Ли.
В гостиную вдруг ворвался поток холодного воздуха, парадная дверь хлопнула. Эймос, еще завязывавший узел, поднял голову и повернулся. В комнату вбежал Нат Кабби, его лицо было перекошенным. Он остановился на мгновение, уставившись на них.
— Что ты делаешь с нею, ублюдок?! — Нат поднял ногу и сильным пинком скинул руку Эймоса с ног своей матери.
Эймос выпрямился и встал, его лицо побагровело. Левая рука, принявшая сильный удар Ната, была разбита в кровь.
— Нат! — медленно произнес он. — Нат, твоя несчастная мать сама пришла сюда и вела себя очень странно. У нее был нож. Упав, она ударилась головой. Но я уверен, что с нею все будет в порядке.
Эймос круто развернулся и вышел из комнаты, закрыв за собою дверь. Он оставался в холле несколько минут.