Очаг света [Сцены из античности и эпохи Возрождения]
Шрифт:
С о к р а т. Никто, кроме самого Алкивиада. Ведь рассудительный человек, цело-мудрый, умеет властвовать не только над другими, но и над самим собой.
К р и т и й. Алкивиад, своевольный с юности, безудержный, обладает рассудительностью?
С о к р а т. Когда необходимо, да.
К р и т и й. Но если он вернется и предстанет перед судом, ему грозит смерть! Или он, как ты, решит, что претерпеть несправедливость лучше, чем совершать ее?
С о к р а т. Нет, он из тех, кто, совершив несправедливость нечаянно или даже по умыслу, тотчас готов понести наказание, чтобы очистить душу; а поскольку он молод и горд, то никакой несправедливости по отношению к себе не потерпит.
К р и т и й. Значит, он предпримет все меры, чтобы избежать суда и смерти?
С о к р а т. Конечно.
К р и т и й. Ты рад?
С о к р а т. Чему же мне радоваться? Как быстро город одолел Алкивиада, как в конце концов случилось и с Периклом! Но это же лишь на беду ему, то есть всем нам, афинянам.
К р и т и й. Кто знает, может быть, как раз к добру для Афин? Хармид, идем. А ты, Сократ, подумай все-таки о том, что я сказал тебе. А сказками о воздаянии в Аиде пусть тешат себя рабы.
Критий с молодым человеком уходят; Сократ, проводив их взглядом, идет в другую сторону в сопровождении нескольких юношей; опускаются сумерки, а в вышине в вечерних лучах солнца вспыхивает Парфенон.
АКТ III
Сцена 1
Спарта, состоящая из нескольких поселений на равнине среди гор, естественных стен города. У реки Еврот дом царицы Тимеи с пристройками и садом. В садовую калитку со стороны гор входит Алкивиад, одетый, как спартанцы, в одну шерстяную рубаху, с длинными волосами, в сопровождении верного раба Тиресия.
А л к и в и а д Мне снится сон, который длится год, Иль два, иль три, пора бы и проснуться? Вхожу к царице, как пастух одетый, Босой, длинноволосый, загорелый, Иль воин, или царь, - простые нравы Мне по сердцу, как на войне бывало, Да здесь вся жизнь, как лагерный уклад, С похлебкой общей для мужчин, готовых Сейчас вступить в сраженье. Т и р е с и й А по мне Уж лучше повара иметь при доме И все иные блага афинян. А л к и в и а д ( прохаживаясь по саду) А жизнью наслаждаются, похоже, Одни лишь женщины, дыша свободой, Какой не ведают мужья, и дети Их радуют до возраста, когда Они всего прелестней, - до семи, А там их забирает государство На воспитание из них бойцов. Т и р е с и й Из мальчиков, а девочек куда? А л к и в и а д Из них растят здоровых матерей, Как воинов на ниве Гименея... Т и р е с и й Как телок в стаде, чтобы без изъянов, - Я это понимаю хорошо. А л к и в и а д На празднестве ты видел хоровод Из девушек, невинно обнаженных, Не очень и красивых, но здоровых, И гордых тем стыдливо и задорно? Т и р е с и й Да, шествие, скажу, на загляденье! А л к и в и а д Нет, афинянки в туниках прекрасней, А обнаженность хороша в постели. Т и р е с и й Афины! Нет пути тебе домой. По мне уж лучше б бунт ты поднял в войске И Сиракузы разом сокрушил. А л к и в и а д У вражьих стен бунт в войске - это гибель. Уж лучше мне погибнуть, а не войску, Когда я не сумею защититься От козней недругов моих в Афинах. Т и р е с и й Но ты ведь не решился возвратиться. А л к и в и а д На суд явиться? Нет! Когда о жизни Моей идет тут речь, я не доверюсь И матери моей, чтоб по ошибке Она не положила черный камень Заместо белого. Я не ошибся. Друзей моих казнили; та же участь Ждала меня в Афинах, ждет еще. Имущество мое конфисковали И повелели всем жрецам и жрицам Проклясть Алкивиада, - каково? Одна Феано в храме, где клянутся Все юноши быть верными Афинам, Не подчинилась повеленьям власти, Сказав, что жрица для благословенья Она во храме здесь, не для проклятья.