Очаги ярости

Бреусенко-Кузнецов Александр Анатольевич

И потом, отмотав назад нужный отрезок времени, можно опять очутиться в том разговоре в пивной. И иначе понять любую из реплик предателя. И припомнить, что сам разговор состоялся в тот день, когда Гиб и был завербован. И вдобавок, Герреро, подсаживаясь к Бенито, вроде бы, сделал бармену какой-то знак, тот же в ответ подмигнул… Это что может значить? Ну, с одной стороны, ничего особенного: мол, подумаешь, мерзкий изменник хорошо знал Папашу Гиба — так ведь много кто знал! Правда, с тайным врагом и случай особый, потому всякий жест с неизвестным тебе намёком выглядит несколько подозрительно.

3

Позже

Герреро скоропостижно скончался. С ассасинами, попавшими под замок, такое случается в сотне процентов случаев. Есть методики, сообразно которым эти люди решением изнутри предают себя смерти. Только не обязательно сразу. Коль не тянуть, а использовать безотказные новые методы, можно бывает успеть выведать что-то ценное. И с Герреро, действительно, много чего успели. Лишь допросить в непременном присутствии Призмы на предмет прояснения меры благонадёжности дальнешахтного бармена — оказалось-таки недосуг.

Было, в общем-то, не до таких мелочей. Гильденстерн, опираясь на ксенокультурные данные, что сумел раздобыть в сидском мобильном бункере, прогнозировал ввод на планету войска Альянса — ради того, чтоб плотнее сцепиться с Сидом. Этого, кстати, до сих пор так и не приключилось.

А внимание-то отвлекло. Факт.

4

А потом для Бенито пришёл привет от Папаши Гиба. Тот передал через Олафа, что имеет какую-то ценную информацию. Так не скажет, а только наедине. Ибо, конечно, желает лично что-нибудь выторговать. Более этого: хитрый Папаша попытался назначить встречу Бенито Родригесу на конкретное время.

Ишь чего, подумал Бенито. Делать, мол, больше нечего: появляться там и туда, как решит дурачок-информатор. Кто кого вербовал: ты Бенито, или Бенито тебя? Нет уж, приятель, ты сам, будь любезен, поскучай за своей неумытой стойкой, а когда у начальника будет свободное время — вот тогда-то и состоится встреча.

И Бенито выдержал время. Безмятежно и хладнокровно. Уж ему-то, начальнику Службы безопасности, постоянно бывает, на что отвлечься.

Да, отвлёкся. Съездил с Олафом в Новый Джерихон. Опросил там Альвареса, что слышно об ассасинах. Оказалось, практически ничего. Если кто и остался из этих ребят, то умело спрятался. После нанесенного удара самый разумный выход.

Разумеется, к разговору с Альваресом подход был особый. Полного доверия бывший космогатор не заслужил, это значит, присутствие Призмы служило гарантией правды. Но привезти артефакт в Новый Джерихон, в поселение главным образом воровское, было бы слишком уж смело и, прямо скажем, чревато. Действие Призмы, похоже, не экранируешь. Там же, где каждый живёт лишь с того, что был ловок и где-то кого-то подставил, не к добру широко распахивать двери шкафов со скелетами. Джерихону не пережить подобной волны покаяний — непременно начнётся массовая резня.

Потому-то Бенито поехал на вездеходе, на пару с водителем Олафом, а не сам, как бывало, на лёгком своём моноцикле. Когда едешь вдвоём, предъявление Призмы устроить намного проще. Собственно, проще простого:

не доезжая до Нового Джерихона, вездеход сворачивает с дороги, Олаф выходит — и пешком (пусть ему это и непривычно) добирается до посёлка, где разыскивает Альвареса. В это время Бенито сидит в вездеходе, изображая, типа, крутого начальника, но на самом-то деле сторожит артефакт. Призму трудно надёжно припрятать, ведь по особому (карартическому, что ли) воздействию её можно засечь на большом расстоянии — где-то за сорок шагов.

И Альварес, приведенный Олафом, подошёл к вездеходу. И, пребывая под действием Призмы, честно признался, без тщетных попыток что-либо не договаривать:

— Собственно, в Джерихоне у нас всё по-старому. Ассасины притихли, их влияние на посёлок более не ощущается, отчего и градоначальник Эрнандес очевидно повеселел. На меня выходить не пытались. Надо думать, уже догадались, что со мной контактировать вредно, но наверное не скажу.

Успокоительный спич. Иного Родригесу и не хотелось. Ездил-то не вскрывать подрывной нарыв, а скорее, удостовериться, что хоть откуда-то можно покуда скорых ударов не ждать.

Как бы и всё на джерихонскую тему.

А на обратном пути собирался приехать на Дальнюю шахту. Тем же составом: Родригес, Олаф и Призма. Стоило бы навестить питейное заведение, ведь Папаша, поди, заждался, он-то думал, что встретит Бенито ещё третьего дня. Думал, Родригес примчится за той информацией, на которой Папаша нынче решил заработать...

А вот не слишком-то много веры было Папаше Гибу, да его информации. Правда, это не значило, что не стоит её получить. Даже напротив: если к ушам недоверчивым прилагается Призма…

Призму, однако, к чему-либо приложить так и не получилось.

Потому что пивная Папаши Гиба превратилась к тому моменту в эпицентр волны зомбаков.

5

Не доезжая до Дальней шахты, Олаф свернул с основной дороги на боковую, которой мало кто пользовался, после чего съехал на обочину и без больших затруднений укрыл вездеход за большими камнями.

Что ж, молодец. А Родригесу-то казалось, тут всё на виду.

Сообразно всё той же методике применения Призмы, что нашла перед тем применение в Джерихоне, Олаф вылез из вездехода и пошёл подозвать информатора. Именно так: чтобы Гиб шёл к Бенито, а не Бенито к нему. Если бармен так уж хочет продать свои сведения, то найдёт себе и заместителя, чтоб постоял за стойкой, и, как миленький, явится, куда позовут. С теми из информаторов, кто набивал себе цену, стоило себя вести только так. Авторитетно.

Олаф ушёл, но очень быстро вернулся. Выглядел он удивлённым. Проговорил:

— Там… Вездеходы идут колонной. Людей — как руды. Целую смену везут к Бабилону из Дальней шахты…

— Вроде, не кончилась смена? — прикинул Бенито.

— Это да, самая середина… Эвакуация по чрезвычайке, похоже на то.

В шахте авария? Надо взглянуть самому.

— Олаф, садись-ка. Посторожи Призму.

Спрыгнув с подножки, Бенито протиснулся между скалой и бортом машины, дальше, покинув каменное укрытие, прошёлся по пустырю к основной дороге.