Очарован наповал
Шрифт:
— Ага. Конечно, он же… — Дев неловко отлепляет краешек бумажного стакана. — У него ведь день рождения.
— Да. — Париса понимающе кивает. — Чарли особенный.
— А вы с Чарли… Вы когда-нибудь?..
Париса тотчас догадывается, о чем речь.
— Нет. Никогда. У нас с Чарли не так.
Дев смотрит на эту красивую, самоуверенную, выдержанную женщину, которая явно не хуже него понимает, какой Чарли замечательный.
— Могу я спросить, почему?
Париса скрещивает ноги и устраивает бутылку вина между ними.
— Вообще-то я об этом думала.
— Почему «наверное» не случилось?
— Потому что это Чарли. Потому что «наверное» никогда не приходило ему в голову, — спокойно отвечает Париса. — И я рада. Этот парень — чудесный друг, но бойфренд из него был бы аховый. Он понятия не имеет, как строить отношения.
— Тогда зачем ты отправила его на наше шоу? Ты активно старалась его унизить?
— Конечно, нет. Чарли хочет снова работать в айти, а я хочу, чтобы он был счастлив. Морин Скотт обещала помочь создать ему новый образ, поэтому… — Париса бросает взгляд на закрытую дверь ванной и понижает голос. — Если скажу тебе кое-что, обещаешь, что это останется между нами?
Дев кивает.
— Этой весной замуж вышла одна из моих двоюродных сестер, и Чарли отправился со мной на свадьбу как мой «плюс один». Моя сдвинутая на «Пинтересте» сестрица решила устроить уникальную мусульманскую свадьбу с авторским коктейлем, а Чарли, как выяснилось, обожает ежевичные мохито. Он выхлестал порций шесть, и, ты должен понять, когда Чарли напивается…
— Пьяного Чарли я уже встречал.
Париса вскидывает идеально изогнутую бровь.
— Представь себе танец-импровизацию пьяного Чарли под Уитни Хьюстон на свадьбе с двумястами приглашенными. Чарли смотрит на мою двоюродную сестру и ее новоиспеченного муженька и тычет в них пальцем. В буквальном смысле «тычет» — без утайки, через весь танцпол, на глазах у гостей — и говорит мне: «Я тоже так хочу». — Париса делает паузу, чтобы Дев осознал смысл сказанного Чарли. — Морин Скотт неделями одолевала меня просьбами отпустить Чарли на шоу, и вот сам Чарли по пьяни признал, что в какой-то мере хочет отношений. Так что я подумала…
— Погоди! Твой скрытый мотив отпустить Чарли на это шоу — сама цель нашего шоу?
Париса приглаживает свой хвост.
— Да, пожалуй. Наверное, кажется нелепым, что я подумала: «Чарли может влюбиться в участницу этого шоу», но…
— Нелепым это не кажется. Только не мне.
С минуту оба молча потягивают вино.
— Чарли что-нибудь рассказывал тебе про свою семью? — еще тише спрашивает Париса.
— Не особо.
— Вот и мне не особо. В час по чайной ложке все эти годы. Насколько я разобралась, эти Уиншо — стая уродов, которым впору гореть в аду за то, как они к нему относились.
Дев определяется: Париса — самый классный человек на его памяти.
— Эти Уиншо его не заслуживают. Чарли замечательный, а они, пока он рос, относились к нему по-скотски, потому что его прекрасный мозг порой работает не так, как у всех. — Париса делает очередную паузу, а когда начинает говорить
Шум воды обрывается, оба вздрагивают, словно их за чем-то застигли. Дев выпрямляет ноги, Париса соскальзывает с кровати.
— Чарли считает тебя хорошим другом, и я этому рада. — Париса допивает остатки вина. — Платоническая любовь тоже очень важна. Спокойной ночи, Дев.
За Парисой закрывается дверь гостиничного номера, и чувство вины снова обрушивается на Дева. Париса отправила Чарли на шоу искать любовь, и через пять недель Чарли может получить то, что хочет, — невесту, работу в айти. Чарли может получить все, если Дев не помешает.
Дверь ванной распахивается, в комнату врывается влажная сладость овсяного геля для душа, потом выходит сам Чарли и замирает. Он стоит за порогом ванной без футболки, темно-синие треники спустились на бедра так низко, что в расчет их можно не брать. Дев по-прежнему сидит на кровати со стаканом вина и сейчас дает себе ровно тридцать секунд. Тридцать секунд, чтобы поскорбеть над несправедливостью мира, в котором парень с такой внешностью поцеловал его и забыл об этом.
Деву и мускулистые тела особо не нравятся. Как правило.
— Прости, — наконец говорит Дев. — Я как раз к себе в номер собирался.
— Ничего страшного, — отзывается Чарли, но почему-то его голос звучит сдавленно.
Дев ставит стакан на тумбочку рядом с лосьоном Чарли.
— Ты доволен своим днем рождения?
— Конечно, все прошло прекрасно, — улыбается Чарли. — Спасибо, Дев.
Дев гадает, сможет ли когда-нибудь слышать «спасибо» от Чарли и не представлять его у кирпичной стены, пьяным, изнывающим от желания, благодарящим за поцелуй. Чарли густо краснеет, словно вспоминая то же самое.
Нет, ничего Чарли не вспоминает. Он просто не помнит.
— То есть спасибо за день рождения. За Парису, за торт и так далее. Я имел в виду только это.
— Да, я так и понял.
Чарли начинает подозрительно беспокойно расхаживать по комнате, биться и суетиться, как птица в клетке.
— Знаешь, мне пора спать, так что…
Чарли не помнит. Не может быть, чтобы Чарли помнил. Хотя…
— Тем вечером в клубе…
— Пожалуйста! — Чарли перебивает его сдавленным воплем. — Давай сейчас ляжем спать и поговорим об этом завтра!
Мать его, Чарли помнит!
Не разрушать бы Деву кокон фальшивого неведения, которым они себя окружили, но он не может, потому что Чарли помнит. Чарли помнит и знает, что Дев помнит; он просто целую неделю заставлял Дева одного мучиться воспоминаниями о поцелуях.
Дев вскакивает с кровати.
— Ладно, — резко говорит он. — Можешь ложиться спать. Но сначала быстренько сыграем в игру. — Он хватает Чарли за шнурок в кулиске треников и с силой прижимает к стене у кровати. — Посмотрим, кто кого оттолкнет первым.