Очарован наповал

Кокран Элисон

— Ну, вообще-то я вряд ли бисексуал, — бормочет Чарли.

Дев снова прислоняется к подушкам и выжидающе смотрит на Чарли. А тот не понимает, почему после всего, чем он поделился с Девом, на эту тему говорить до сих пор сложно.

— Я… Я сексуальное влечение испытываю нечасто. То есть почти никогда. Присутствующие не в счет. — В ответ на это Дев отвешивает умилительный поклончик. — Объясняется ли это тем, что мое воспитание заставляет подавлять тягу к мужчинам; или же тем, что я, — Чарли убирает волосы со лба, — в диапазоне асексуальности? Вот даже не знаю. Париса использовала термин «демисексуал», может,

я такой? Или грейсексуал — этот термин я прогуглил, он означает человека, очень редко испытывающего сексуальное влечение. Мне нравится и доставлять сексуальное удовольствие, и получать его, но что означает это, я не понимаю. — Чарли не дает себе войти в штопор паники и делает вдох. — Наверное, говорю я о том, что еще со многим должен определиться, поэтому пока не готов на каминг-аут в каком-то качестве.

— Ничего страшного. — Дев касается его колена. — Сексуальность не всегда прямая линия от скрытости до каминг-аута и открытости. Ты можешь присматриваться к себе постепенно, внутренне формироваться, определять, какой именно ты квир, если это для тебя вообще принципиально.

В комнате воцаряется тишина, нарушаемая лишь жужжанием потолочного вентилятора.

— Прости, это слово тебе не нравится? — идет на попятную Дев. — К которой из букв ЛГБТКИАП ты себя относишь?

— Нет, квир для меня нормально. Просто… Тебя не беспокоит то, что я еще не определился?

Дев подталкивает голень Чарли носком большого пальца.

— Почему это должно меня беспокоить?

— Мне двадцать восемь, не пора бы уже определиться?

— Кто-то определяется в пять, кто-то в пятьдесят. Это не состязание на скорость.

— А тебя это беспокоило бы? Ну, если бы мы были вместе?

Дев, сидящий напротив него, замирает.

— Вместе?

Чарли чувствует, что краснеет. День выдался тяжелый, и ему не стоит пересекать невидимую временную границу, заглядывая в будущее. С Девом они пока договорились только на три недели.

— Ну, в воображаемой альтернативной временной линии, в которой мы могли бы быть вместе после шоу.

Дев скребет небритый подбородок.

— Стал бы я беспокоиться о твоей сексуальной неопределенности в воображаемой альтернативной временной линии? — Дев делает вид, что размышляет. — Пожалуй, нет.

Чарли уже унизился, подняв эту тему, и ему следует ее сменить, но такой стиль вопросов вдруг уподобляется бурбонному пятну на футболке у Дева. Ему нужно разобраться — прямо сейчас, до конца.

— Тебя беспокоило бы, что у меня нет другого сексуального опыта?

— До сих пор это меня не беспокоило, — дразнится Дев. Чарли чувствует, как застывает его натужно сморщенное лицо, как лоб пронзает тензионная головная боль. Голос Дева смягчается. — Эй, ладно, ладно! Ты же серьезно спрашиваешь.

Дев засучивает воображаемые рукава, словно готов взяться за дело, словно готов куда угодно следовать за штопорными мыслями Чарли.

— В гипотетической, воображаемой альтернативной временной линии стал бы я беспокоиться о твоей сексуальной неопределенности и неопытности?

Дев улыбается. Он смеется вместе с Чарли, как всегда.

— Я так понимаю, мы живем

вместе?

— Быстро ты соображаешь!

— В моей нынешней квартирке ноги твоей не было бы, можешь мне поверить.

— Охотно верю.

— Тогда у нас дом в Венис-Бич.

— М-м-м, дорогое удовольствие.

— М-м-м, за твой счет.

— И до Пало-Альто долго добираться.

— В воображаемой альтернативной временной линии ты работаешь дистанционно, — парирует Дев, повышая голос в ответ на логику Чарли. — Короче, у нас дом, вечно пахнущий хлоркой, антисептиком и овсяным гелем для душа. У тебя, разумеется, своя ванная, потому что тебе нужно много места для всех твоих бьюти-ритуалов.

— А еще потому что ты никогда не смываешь зубную пасту с раковины.

— Никогда, — Дев печально качает головой. Чарли смеется, но при этом в горле у него собирается какой-то комок. — Часть субботних вечеров мы с тобой, наверное, сидим дома, пазлим или смотрим сериалы о космосе, полные красавчиков, которые друг с другом не встречаются. А часть — ходим в рестораны, куда ты тайком приносишь собственную вилку, потом возвращаемся домой и смотрим что-то про настоящих домохозяек^[24]… — Дев осекается, и Чарли гадает, не встала ли комом и у него в горле шутка о воображаемой альтернативной временной линии.

— Если бы я жил такой жизнью, — тихо продолжает Дев, — то, думаю, не стал бы беспокоиться о том, что ты никогда не занимался сексом с другими и не испытывал влечения к другим. Знать, что ты выбрал меня, было бы прекрасно. — Дев встряхивает руками — опускает воображаемые рукава, рассеивает прекрасную альтернативу их жизни, до которой им и во сне не дотянуться. А вот Чарли этого хочется — хочется тянуться к ней, тянуться и тянуться. Он хватает Дева за футболку, сажает себе на колени и целует, потому что сдержаться просто не в силах. Пальцы Дева у него в волосах, его пальцы у Дева на поясе — вот чудесная простота поцелуев с человеком, который всегда его принимает и понимает, который не пытается изменить его или подогнать под стандарты, а помогает быть собой.

Черт, он влюбился в Дева. По уши. Глупо. Наверное, навсегда. Вспоминается первый вечер съемок, надменная улыбочка Дева, беззаботное «Я знаю, что заставлю тебя влюбиться». От таких воспоминаний Чарли смеется Деву прямо в губы.

— Что смешного? — спрашивает Дев, тыча его в ребра.

Чарли качает головой и целует Дева, сидящего у него на коленях, в шею, пока того снова не развозит окончательно.

— Я покажу тебе кое-что?

Чарли слезает с кровати — Дев деланно обижается и надувает губы. Чарли достает из дорожной сумки коричневый пакет для бутербродов, который Париса дала ему в аэропорту.

— Что это?

— Подарок на прощанье от Парисы.

Дев слегка расправляет согнутый уголок и ничком валится на кровать, истерически хохоча.

— Презервативы и смазка! Париса подарила тебе пятьдесят презервативов и смазку? — Дев достает из пакета три карточки для записей. — Ой, она и картинки тебе нарисовала… Боже милостивый! У Парисы склонность к графическому стилю!

Чарли плюхается на кровать и закрывает лицо руками.

— Знаю, она ужас ужасный.

— Зачем ты решил мне это показать?