Очарование линий

Кустов Виктор Николаевич

…Софья Лазаревна и девочки нашли свой дом именно таким; Осип Давидович подготовился к их приезду, наведя образцовый порядок. Розочка вихрем прошлась по комнатам, проверяя любимые безделушки, развешивая плакаты новых музыкальных кумиров, а Светлана ушла в ванную и долго смывала с себя запахи аэропортов, настоенные более всего на мужском поте и перегаре.

Софья Лазаревна занялась приготовлением обеда, потому что у Осипа Давидовича ничего не оказалось, кроме нескольких банок тушёнки. Пришлось тут же начать уничтожать привезённые деликатесы, которые уже не очень хорошо выглядели, и она отправила Розочку за Осипом Давидовичем, чтобы тот смог тоже хоть немножко попробовать

привезённых гостинцев. Тот прибежал на пару минут, почмокал их в щёчки, поудивлялся загорелости, стройности и прочим положительным изменениям, перехватил несколько кружков сервилата, запил чаем и убежал, потому что как раз в этот день он сдавал дом и ждал комиссию. И они остались на кухне одни: размягчённая Светлана, порывистая Розочка, стремящаяся убежать к подружкам, похвастаться загаром и новостями (в их числе было признание в любви не только Роди) и вдруг почувствовавшая себя очень усталой, словно и не было никакого отпуска, Софья Лазаревна. Наконец Розочка убежала и они остались вдвоём.

Софья Лазаревна начала было мыть посуду, но, взглянув на меланхоличную Светлану, за это лето вытянувшуюся и словно построжевшую лицом, села напротив и вдруг осознала, что у неё совсем взрослая дочь, которая скоро может выйти замуж, уйти из их дома и перестать быть маленькой Светочкой. И ещё неизвестно, как сложится её судьба… Она вспомнила слова Риммы Васильевны, подумала, что неплохо было, если бы действительно они стали родственниками (но – как даст Бог) и неожиданно спросила:

– Светик, а у тебя на море остался мальчик ?

– Какой мальчик? – Та вскинула глаза, с трудом уходя от своих мыслей и иронично улыбнулась. – Мальчиков, мама, осталось много… Только все они – мальчики…

И, поднявшись, ушла в комнату.

Софья Лазаревна несколько мгновенией посидела, осмысливая услышанное, пытаясь догадаться, что дочь имела ввиду, мысленно поругала себя за то, что совсем не обращала внимание на девочек во время отпуска (то ненужные заготовки, то эта поездка в Одессу, выбившая из колеи на несколько дней, то раздражающий ремонт, потом утомительная и долгая дорога, а в это время дочери жили своей жизнью, но какой?), и прошла в комнату.

Светлана лежала на кровати, перебирая открытки с морскими видами, которые они привезли с собой, и Софья Лазаревна, присев рядом, спросила:

– Ты отдохнула?

– Мам, со мной всё в порядке, – с трудом скрывая разражение, отозвалась та. – Я просто устала за эту дорогу… А может, не докупалась…

– Ты знаешь, Римма Васильевна говорила, что Виталий скучает по тебе…

– А я нет, – Светлана поднялась, собрала открытки, бросила на стол. – Давай не будем на эту тему…

– Может, ты … Может, тебе кто-то понравился?..

– Нравится – разонравится… – Светлана достала из шкафа брючный костюм, стала одеваться. – Мне ещё рано влюбляться, ты не переживай…

– Прогуляешься ?

– Пойду акклиматизироваться…

– Увидишь Розу, отправь домой…

Последила из окна за удаляющейся дочкой и вновь подумала о том, что придёт время, и уйдёт она из дома. А следом и Розочка. И неизвестно, для кого и для какой судьбы она их рожала, а потом воспитывала. Вдруг окажется, что для кого-нибудь, похожего на пляжного Олега. И ей стало обидно до слёз, словно это уже случилось.

Она повернулась к окну, в которое по утрам заглядывало солнце, и попросила Господа, чтобы дал он её девочкам судьбу хорошую, а мужей надёжных и любящих… Хотела добавить: чтобы таких, как ей, но вдруг засомневалась, вспомнив сильные руки Николая, и вслух произнесла:

– И любимых…

11

Дольше всех отдыхал Игорёк. Он появился в классе

в конце первой недели, когда все уже обсудили летние новости, привыкли к произошедшим с каждым изменениям и ему достался финальный, а оттого самый эффектный выход. И он справился с этим выходом, поразительно вытянувшийся, раздавшийся в плечах. Но самое главное, что в нём появилось, – это незнакомое, независимое и снисходительное выражение лица. Теперь Игорёк не отводил, как прежде, взгляда, когда на него пялился кто-то из девчонок, в его глазах появилось нечто, заставлявшее их стеснительно отворачиваться. Через пару дней Альбина, которая на лето никуда не ездила, оттого выглядела бледнее и привычнее остальных, выдала ошеломляющую новость: Игорёк пытался ею овладеть, она чудом устояла, потому что такие ласки ей ещё не доводилось испытывать. По секрету она сообщила, что Игорёк летом где-то в Белоруссии, где он отдыхал у родственников, сошёлся с перезревшей студенткой, и та его обучила всяким непристойным вещам. И что она, пожалуй, оставит Тиму, как бросила своего летнего ухажёра («хотя Тима тоже изменился, и они неплохо смотрятся рядом») и, наверное, увлечётся Игорем по-настоящему…

Светлана выслушала её откровения молча, но на Игорька стала смотреть с любопытством, и во время уроков порой как бы случайно касалась его коленкой или плечом (они сидели всё так же за одним столом) и чувствовала, как он напрягался. Первый раз хотела по этому поводу сострить, но, перехватив его взгляд, словно знающий что-то неведомое ей, промолчала. Бывшее некогда снисходительное отношение сменилось любопытством к Игорьку и раздражением по отношению к Альбине, которая откровенно соблазняла того и потом хвасталась оставленными им засосами на большой белой груди.

На несколько дней появился в посёлке Вовка Сивков, выглядевший взрослым и усталым. Он всё лето провёл в тренировочных лагерях, участвовал во всяческих соревнованиях и на фоне отдохнувших одноклассников выглядел совсем неинтересно. Он заглянул в школу специально для того, чтобы встретить Светлану (он так и сказал: «Пришёл увидеть тебя»). Подпирая в коридоре стенку, дождался, когда они остались одни (начался урок), попросил прощения за всё плохое и признался, что она не выходит у него из головы, хотя «тёлок» вокруг хватает, и пригласил приехать на каникулы в Норильск, он покажет ей город и вообще– они хорошо проведут время.

– Ты ничего такого не думай, – сказал он, – я без твоего согласия пальцем тебя не трону и никому не позволю.

Светлане стало его жалко, большого, переминающегося с ноги на ногу, менее интересного, чем очкастый Игорёк, и она пообещала, если получится, воспользоваться его приглашением.

Сивков вернулся в Норильск обнадёженный и так ничего и не понявший.

Уехал Сивков – прилетел Николай, отгулявший свой отпуск в родных местах и завернувший в Одессу, привёз приветы от дяди Гоши, Катерины и письмо для Розочки от Роди. Оказывается, он всего на день опоздал, не застал их, но провёл остатки отпуска просто великолепно; брат Осипа Давидовича оказался компанейским мужиком, понимающим толк и в рыбалке, и в вине…

Он рассказывал о местах, где они были, о тех, кого помнили. Сидели за столом, на котором стояли вазы с сочными фруктами (он довёз все в прекрасном виде), а за окном лениво падал мокрый снег и, казалось, Николай сам источал южный дурманящий зной… Даже Осип Давидович, не выдержав, выразил сожаление, что не получилось у него съездить этим летом, но уж на будущее… А Софья Лазаревна, вздохнув, напомнила, что на следущее лето Светочке поступать, а они ещё не решили, куда, поэтому вполне возможно, что море придётся отложить…