Очарованная мраком
Шрифт:
– Как же так? – прошептала я. Это не укладывалось в голове. Абсурд, да и только. – Он эту дачу… Сам проект придумал, строил, деревья сажал… А баня…
– Детка, ты успокойся, – почти строго произнес дядя Алик. – Тут нужна ясная голова. Совершено точно, Азалия преследовала свои цели. Землю они купили, когда уже были женаты, да и покупка оформлена на двоих! Теперь, когда Наиля не стало, половина так и так у Азалии, а вторая половина делится между тобой и ею. То есть теперь у нее – три четвертых, у тебя – только четверть. Ты понимаешь? Я не говорю, что она имеет
Я опустила голову и промолчала. Да уж, удачно… А если учесть, что никакой тоски по мужу Азалия не испытывает, то все и вовсе выглядит подозрительно. С другой стороны, было вскрытие. Папина смерть вызвана естественными причинами.
– Накануне смерти отец приезжал сюда, ко мне. Сидел на этой самой кухне. Тогда я и узнал, что землю они с женой пополам оформили. Слышала бы, какую я ему головомойку устроил! Для чего, говорю, всю жизнь горбатился? Чтобы невесть кому досталось? Думал, ударит меня за такие слова. Он ведь про Азалию слова худого никому не давал сказать. А он глянул на меня и говорит тихо-тихо: «Алька, скажи честно, что ты о ней думаешь?» Я как думал, так и сказал: гнилой человек, лживый. Улыбается, а глаза холодные. Взгляд неподвижный, змеиный.
– А папа? – севшим голосом спросила я.
Дядя Алик высказал мое собственное мнение об этой женщине. С первой же встречи я ощутила инстинктивное отвращение – подспудное, глубинное, идущее откуда-то из печенок. Примерно такое чувство возникает, если смотреть на тарантула или гадюку, внутреннее ощущение категорично говорит: перед тобой враг!
– Что он… Смотрит на меня, глаза несчастные, молчит. Потом говорит: завтра поеду и оформлю дарственную на Динку. Свою долю ей передам. Чтобы у них все пополам было, если что. А через несколько часов… – Голос дяди Алика дрогнул, подбородок затрясся.
Я стиснула зубы, из последних сил сдерживая слезы, и успокаивающе погладила его по руке.
– Детка, послушай меня. Тебе нужно бороться с Азалией за имущество – и за квартиру, и за машину отцовскую. Что до земли, так можно доказать: его вклад при покупке был значительнее. У отца где-то лежат документы о продаже дачи, выписки из банка о закрытии вкладов, поищи потихоньку. У меня есть бумаги о продаже доли в бизнесе. Ты сможешь через суд доказать! Мы подключим юристов…
Я никогда не видела его таким взбудораженным.
– Дядя Алик, успокойтесь, не волнуйтесь, вам, наверное, вредно…
– Да не обо мне сейчас! Ты не понимаешь! Надо четко продумать и разработать план действий. Я помогу!
Он еще долго и горячо говорил, растолковывал, что и как следует сделать, убеждал пойти в суд. Я соглашалась, чтобы не расстраивать его, однако точно знала: судиться не стану. Слушала рассуждения дяди Алика, но почти не вникала в суть. Никак не могла поверить, что Азалия лишила папу всего: любимого дела, отрады-дачи и, в конце концов, отношений с единственной дочерью. Какой же властью над человеком надо обладать, чтобы заставить настолько потерять голову?
Впрочем, кому бы удивляться, но только не мне. Достаточно вспомнить Жана.
Одно радовало: в мае Азалия уберется восвояси.
По дороге домой я прокручивала в памяти разговор с тетей Нелли перед ее отъездом в Екатеринбург. Мы вдвоем стояли возле подъезда: она улучила момент для разговора наедине. Долго говорила о том, как сильно папа любил Азалию, какой удачный выбор он сделал. Потом перешла к главному: принялась обвинять меня в эгоизме и упрекать в том, что я гоню бедняжку из дому:
– Ее собственная квартира сдана до мая! И у тебя хватает совести… Ты предлагаешь ей жить на улице? Неужели отцу бы понравилось? – Тетин голос крепчал, она говорила все быстрее, с трудом сдерживая негодование.
– Стоп, стоп! – Я чувствовала, что начинаю заводиться. – Когда такое было? Мы с ней на эту тему и не разговаривали!
– Не нужно сейчас выяснять отношения. Мы взрослые люди, к чему эти смешные оправдания? Ты девочка эмоциональная, но… Веди себя достойно!
– Да у нас и речи не заходило о том, где ей жить! – Это была чистая правда, но тетя скептически поджала губы. – Да что она себе позволяет, эта…
– А ну прекрати! Хватит! Люди кругом! – прошипела тетя Нелли. – Что ты вытворяешь – уму непостижимо! А Азалия сказала мне, что не собирается претендовать ни на долю в квартире, ни на машину Наиля! Хотя имеет полное право!
В этот момент дверь подъезда открылась и в проеме возникла Азалия. Она окинула нас цепким взглядом, мгновенно поняла, что к чему, и сориентировалась:
– Девочки, что случилось?
Я хотела было заставить Азалию повторить вранье, которым та напичкала тетю Нелли. Но она не дала мне такой возможности: залилась слезами, изобразила сильнейшее волнение, залопотала, что папа-де все видит:
– Это против бога, разве можно ссориться? Если я виновата, простите меня! Диночка, мы будем какое-то время жить вместе, так уж вышло. Пойми, я желаю тебе только добра! Я не такой плохой человек, как ты думаешь!
Тетя Нелли бросила на меня уничтожающий взгляд, обняла сноху и принялась успокаивать.
Нет-нет, ни в какой в суд я не пойду – Азалия размажет меня по стенке. Где уж мне тягаться с ней! Ничего, потерплю пару месяцев, и все закончится. Она уедет, и мы никогда в жизни не увидим друг друга.
Сейчас главное, чтобы дядя Алик поправился.
Глава 6
Весь следующий день после разговора с Асадовым я никак не могла прийти в себя. Слишком много информации, которую не удавалось переварить.
К тому же я ругала себя, что не удержалась от разговора с Азалией. Беседа вышла из ряда вон. Я ворвалась к мачехе и с порога вывалила все, что думаю о ее корыстолюбии, жестокости и подлости.
Та лежала на кровати и полировала ногти. В ответ на мои негодующие вопли не растерялась, не занервничала и даже не переменила вальяжной позы. Лишь улыбнулась своей тягучей улыбкой, которая не задевала глаз, и невозмутимо поинтересовалась: