Очарованная небом. Изгой
Шрифт:
Почему его слова звучат как «ты мне обязана по гроб жизни»? Наверно, потому что, выйдя замуж за изира Текарая и став изирой, я действительно буду обязана этим семье Хостена.
Одно то, что изир собирается сватать простолюдинку, говорит о том, что ему расписали меня либо как редкую красавицу, либо как дочь богатых, но безродных родителей. Прямо уж редкой красавицей я вроде не являюсь – все портят мои бесовские глаза и волосы, но все же дурнушкой меня не назовешь. Родители мои едва сводят концы с концами, так что второй вариант тоже отметаем. И потому еще пару часов я ломала голову над тем, как семье Хостена удалось
3 глава
Часы тянулись бесконечно долго, но к вечеру Марси пришла на конюшню и принесла мне свое красивое декольтированное голубо-лиловое платье в пол на широких бретелях. Она же заплела в косу мои длинные бело-русые волосы. Коса доставала как раз до пояса.
– Завидую я тебе, Сейлин, – пропела Марси, вплетая мне в волосы голубую ленточку. – Вот у тебя коса – так коса. А у меня что? Три волосинки, и те лучше не расчесывать – целее будут.
– Перестань! Не в волосах счастье. И вообще, ты наговариваешь на себя, – я собиралась обернуться, но Марси жестко зафиксировала мою голову прямо.
– Не вертись! – приказала она, а затем мягче добавила. – Овца ты, Сейлин. Будь у меня такая коса, может, и я бы вышла за изира.
– Ты его хоть видела? Изира Текарая?
– Нет.
– Ты знаешь, какой он человек? Ну, хоть что-то?
– Знаю только, что его жена недавно умерла, и он решил жениться еще раз.
– Интересно, как он выглядит?
– А тебе не все равно?
– Вообще-то, нет, – резонно ответила я. – Вдруг он совсем старый?
– Тогда еще лучше. Скоро помрет, и ты станешь молодой вдовствующей изирой.
– Знаешь, я как-то не об этом мечтала.
– Знаю, – бьюсь об заклад, Марси сейчас закатила глаза. – Ты мечтаешь летать на драконе. Но, Сейлин, ты уже не ребенок и должна понимать, что возможно, а что нет. Ты изирой станешь. Это кому еще в нашей деревне такая радость выпадала? Все ведешь себя как дурочка.
– Марси, не говори мне, что я должна, – не сдержалась я. – Я с рождения только и слышу, какая я…
Не могу произнести. Марси едва успела подцепить мою длинную косу лентой, как я вскочила и, подобрав подол юбки, побежала домой. Не ожидала нравоучений от лучшей подруги. Марси никогда так со мной не разговаривала. Она была моей единственной поддержкой здесь. Неужели отныне не осталось никого, кто хоть попытается меня понять? Но если все вокруг говорят, что со мной что-то не так, может быть, они правы?
Первое, что бросилось в глаза – стоящая около нашего скромного дома богатая деревянная с резными узорами повозка. В нее были запряжены две черные лошади с изогнутыми дугой тонкими шеями. Я никогда прежде не видела таких красивых лошадей. Что ж, человек, которому они принадлежали, бедным быть никак не мог. Одна роскошная красная бархатная упряжь этих лошадей чего стоила.
Я вошла в дом. Мама и папа сидели за богато накрытым столом вместе с двумя гостями, лиц которых я не видела, так как те находились ко мне спиной. На столе лежали два запеченных гуся и разделанный поросенок. Родители совсем сошли с ума, раз зарезали двух из шести наших птиц и одного-единственного поросенка. Они хотят произвести хорошее впечатление на моего будущего мужа. Если все удастся, то поросятами да гусятами они будут обеспечены до скончания века. Только почему я чувствую себя кобылой на торгах?
– А вот и она! – мама показательно радушно раскинула руки.
Бьюсь об заклад, она моему рождению радовалась меньше, чем сейчас.
– Дорогая, мы заждались! Иди скорее за стол, – с обходительностью палача произнесла она.
Дорогая? К чему все это? Я же вижу, как подрагивают в растянутой улыбке ее губы, как сильно папа сжал при моем появлении вилку. Да и в последний раз они не были особо любезны.
Вдохнула и задержала дыхание. Больно. Меня просто хотят продать. И все же я села за стол. Аромат горячего жареного мяса привлек мое внимание. Как же я хочу есть. О, они запекли Хрюкина с первыми весенними яблоками. Наверное, вкусно. Не буду есть Хрюкина, маленький поросенок не заслужил быть убитым ради пафоса.
Только теперь я осторожно осмотрела гостей. Прямо напротив меня сидел мужчина лет сорока пяти с забранными в хвост каштановыми с проседью волосами. Жесткие, властные черты лица. Тонкие, обрамленные аккуратными короткими и узкими усами и бородой губы. Острый, с легкой горбинкой нос. Небольшие карие, с прищуром глаза и густые темные брови. Поймав мой взгляд, он как-то неприятно улыбнулся, от чего мне стало не по себе, и я невольно отвела глаза.
Слева от моего будущего мужа сидела женщина лет на двадцать старше изира. Все это время она пристально рассматривала меня, но молчала. Тяжелый взгляд ее ледяных глаз я стоически игнорировала.
– Сейлиндейл, меня зовут Текарай Страйт, – вдруг заговорил изир. – Мне говорили, что ты обладаешь особенной красотой и весьма строптивым нравом. Что ж, это мне по душе. Люблю горячих женщин. И теперь я вижу, что твои глаза действительно способны околдовывать.
Мне стало неуютно. Почему этот человек, который годится мне в отцы, если не в деды, говорит обо мне, как о какой-то распутной девке? Он меня даже не знает. И не хочу, чтобы знал. И почему мои родители сидят и одобрительно улыбаются, глотая каждое его слово как с потравы? Почему?.. Да не почему. Просто меня снова продали. В прошлый раз за корову и теленка, а в этот за что? Интересно, за сколько теперь? Собрав всю свою смелость в кучу, я вдохнула, выдохнула и задала откровенный вопрос гостю:
– Изир Текарай, могу я спросить, за сколько вы меня купили?
Мои родители побледнели. От прежней улыбки и следа не осталось. Изир тоже слегка удивился, но, ему ведь по душе строптивые женщины. Хотя, подозреваю, это до первого неудобного вопроса с их стороны.
– Почему же нет? – изир неторопливо раздевал меня взглядом. – Я отдал за тебя двух коров, кобылу и тридцать серебряников. И я надеюсь, ты того стоишь.
Он сально уставился на вырез моего платья. Я обняла себя руками.
– А если не стою? – сухо поинтересовалась я.
– Да перестань, красавица! Не может смазливая девка с такой грудью, с такими шикарными волосами и колдовскими синими глазками не стоить пары голов скота и жалких тридцати серебряников, – изир провел пальцами по усам. – А если твой отец разрешит мне прямо сейчас тебя попробовать, я накину еще тридцать сверху.
Я замерла, впившись ногтями в край стола, и вперилась взглядом в папу. На лбу выступил холодный пот, но меня бросило в жар. Куда бежать? Дальше гор ведь все равно некуда.