Очарованная вальсом
Шрифт:
— Но вы не сбежали, — с видимым одобрением кивнула баронесса, и белые букольки по сторонам ее птичьей головки повторили движение, дружно качнувшись в такт.
— Да, но у меня едва хватило на это сил… — честно призналась Ванда.
— Все правильно. Если кто-то — мужчина ли, женщина — скажет вам, что никогда ничего не боится, знайте — он лжет!
Дальше беседовать было некогда, хотя Ванде очень понравилось вникать в рассуждения баронессы, женщины много знающей, много чего повидавшей, опытной и, безусловно, мудрой — «софистикейтэд», говорят о такой англичане. Однако дежурный слуга уже сбегал вниз по ступеням крыльца и спешил распахнуть для них дверцу кареты.
И — ах!.. Хофбург сиял огнями. На Ванду
Древняя резиденция австрийских королей, Габсбургов, была в ту ночь переполнена. Еще бы!.. Маскарад как нельзя лучше отвечал тому, чтобы, скрывшись под масками, скопившиеся в столице Австрии в критическом преизбытке мастера политических игр могли с обостренным коварством продолжать плести свои сети.
Ступив в сказочно освещенное просторное помещение, Ванда сделала первый шаг и задержала дыхание. Ее взгляду открылся роскошный, залитый светом, неведомый ей доселе прекрасный мир…
Гирлянды живых цветов украшали поверху галерею, ведущую в малые залы, сервированные для ужина. Вдоль стен сплошной полосой тянулись обитые красной с золотыми узорами тканью скамеечки — на них сидели, разглядывая танцующих, гости, некоторые в домино, иные в тщательно продуманных, зачастую фантастических одеяниях.
Несколько оркестров попеременно играли новомодные вальсы, один за другим, словно бросали вызов. Этот выросший из крестьянского — немецко-австрийского — танец постепенно становился салонным, правда, путь вальса в бальный зал был драматическим и тернистым — еще не все европейские придворные общества его узаконили у себя. А там, где уже согласились его принять на равных с полонезом, кадрилью, контрдансом, укрепляющейся в бальных залах мазуркой и проверенным менуэтом, еще не утихли жестокие споры, правильный ли сделан шаг. Вальс поначалу сочли почти святотатственным и, безусловно, греховным, а в Лондоне высокородные родители всерьез опасались, что «сей непристойный» танец увидят их дочери — такая близость партнеров вульгарна, такое стремительное кружение пар на паркете опасно! Танец вредит здоровью и — пуще того — угрожает нравственности! В штыки приняли вальс и учителя танцев: они почувствовали угрозу своей профессии, если вальс станет главным на всех балах — ведь основным шагам «этого бесстыдного» танца довольно легко научиться самостоятельно, это не менуэт, на освоение множества сложных фигур которого требуется немало времени, усердия и непременно нужен учитель, наставник для постоянной практики и совершенствования манеры поведения во время танца. Но вальс оказался сильнее запретов и грозного неприятия, а его музыка была столь вдохновенной, что хотелось не просто совершать па, а дать волю всем чувствам… У Ванды захватило дух — она еще в детстве научилась танцевать вальс и отлично это умела!
А из прилегающих галерей слышались мелодии нравственно незапятнанных и респектабельных менуэтов. Но все были в масках, и с первого взгляда становилось отчетливо ясно: обычные церемонии, приличествующие высокому статусу увеселения, отброшены в сторону и в огромном зале царит пьянящая атмосфера богемной свободы и упоительной вседозволенности. Женщины кокетливо хохотали — значительно громче, чем подобает согласно правилам хорошего тона, — не оставляя партнерам догадки, кто скрыт под маской: знатная аристократка или куртизанка с соседней улицы. Скрытый под домино мужчина мог оказаться и императором, и его слугой, знатным придворным и просто залетным плутом.
Доносящаяся со всех сторон музыка наполняла всех своим ритмом и не отпускала, чаруя и околдовывая, вливая в душу восторг. Впервые в жизни Ванда видела столько людей, танцующих раскованно, самозабвенно, с той первобытной свободой, с какой резвится животное, когда не чувствует рядом опасности. Сама она, того не
Баронесса вела Ванду по залу. Это было не так-то легко. Пробираясь между танцорами, Ванда подумала, что баронесса права — ее трудно было бы не узнать, несмотря на зеленую, в тон ее платью, маску. С баронессой то и дело здоровались — одни с подчеркнутым уважением, сдержанно и почтительно, другие более свободно, дружески, как с давней и доброй знакомой.
— Я уже говорил, — заметил какой-то мужчина, обращаясь к стоящим рядом друзьям и делая шаг к баронессе, — что Вена сейчас представляет собой панораму Европы, а какая же панорама Европы может считаться полной без вас, моя дорогая баронесса!
— Вы никогда не отличались ни деликатностью, ни подлинным остроумием, мой дорогой граф, — пригвоздила его баронесса и пошла себе дальше, оставив «остряка» обескураженно думать над тем, как бы он мог ей ответить, но отвечать было некому. Друзья графа разразились безудержным хохотом, и было неясно, смеются они над приятелем или же продолжают повышенной ажитацией выражать свое наслаждение происходящим.
Наконец баронесса и Ванда нашли на скамейке свободное место и сели разглядывать зал. Все мелькало перед глазами, пестрело нарядами, дамы и господа отдавались стихии флирта… И во все это вплеталась музыка, музыка, музыка… Ванда — скорее из детского любопытства, нежели чувствуя себя «на задании» — разлепила спекшиеся от волнения губы, чтобы задать баронессе вопрос, но он неожиданно прозвучал совсем рядом из чьих-то уст:
— Государи еще не здесь?
Ванда, чуть вздрогнув, слегка повернула голову. Вопрос задала некая женщина в желтом домино.
— Думаю, их уже можно увидеть, если хорошо поискать, — ответил женщине ее спутник, крупный рыжебородый мужчина — с такой бородой ему нечего было и пытаться маскировать внешность, но на глазах его была большая черная маска.
— Как же узнать их? — снова спросила женщина.
— Они надеются смешаться с толпой, — пояснил бородач, — но их выдает манера держаться. Вон прусский король! Понаблюдайте за ним! Видите, какой самоуверенный? Как бык среди коровьего стада…
— Тише, тише! — в испуге зашикала на него дама.
И тут чей-то голос шепнул Ванде на ухо:
— Русский царь одет в усыпанный звездами черный плащ. Под плащом — белый мундир с единственным орденом… Будьте внимательны!
Голос звучал так глухо, что вначале Ванда подумала, не почудилось ли ей все. Она оглянулась. Какой-то мужчина в маске обезьяны быстро скрывался в толпе. Это он говорил, он! Но вот его уже нет!.. Как все интересно… Баронесса ничего не услышала.
— Смотрите, герцогиня Ольденбург! — незаметным жестом указала она Ванде на проплывающую мимо них в танце даму. — Думает остаться незамеченной! Но ее жемчуг я узнаю с первого взгляда! Слишком уж он знаменит для подделки!
И в эту секунду перед нею низко склонился клоун в размалеванной маске.
— О, прелестная нимфа, окажите мне честь потанцевать с вашей очаровательной спутницей. Я умру, если вы мне откажете!
Ванда, не дослушав согласительной реплики баронессы, вскочила на ноги.
Как ей хотелось потанцевать! Звучала мазурка, главный танец на обычном бале, после которого кавалер вел даму ужинать в боковые залы и мог оказать ей особые знаки внимания и даже признаться в любви! Обычно у дам в бальной книжечке танцы были расписаны, и они заранее знали, с кем и когда танцуют. Но сейчас был не обычный бал, а бал-маскарад… И танец давал возможность оказаться в гуще танцующих. Ванда отдалась музыке и движению. А оказавшись на середине зала, она сразу заметила черный, в серебряных звездах плащ. Плащ был слегка распахнут, и под ним белел мундир со сверкающим бриллиантами орденом!